Непосредственные ставки США в российской экономике
невелики. Как рынок сбыта наших товаров или как место, выгодное с
точки зрения размещения производства, Россия – страна для
американского бизнеса периферийная. Конечно, есть некоторые
исключения. Например, Россия остается крупнейшим за пределами самих
Соединенных Штатов рынком для американской курятины (четверть всего
экспорта).
По-настоящему важной частью российской экономики,
которая имеет значение для внешнего мира, является нефтегазовая
отрасль. За исключением нефти, газа и ряда других сырьевых товаров
бóльшая часть российской продукции неконкурентоспособна на
мировом рынке.
На долю России приходится менее полупроцента
американского экспорта (меньше чем на долю Доминиканской
Республики). В течение большей части полутора десятилетий,
прошедших после распада СССР, прямые американские инвестиции в
Россию составляли менее 0,1 % от всех прямых капиталовложений за
рубежом. (Цифра, сравнимая с показателями в таких странах, как
Доминикан-ская Республика и, скажем, Коста-Рика.) Однако в
последнее время положение изменилось.
ПЕРЕМЕНА ФИНАНСОВОЙ СУДЬБЫ
В сфере государственных финансов мы стали свидетелями
одной из самых драматических ситуаций в недавней экономической – и
гео-политической – истории. В 1998 году Россия настолько обнищала и
столь плохо управлялась в финансовом плане, что, по сути, являлась
банкротом. Отказ в получении финансовой помощи на сумму порядка 15
млрд долларов мог бы привести к падению правительства.
Когда в августе 1999-го Владимир Путин занял пост
премьер-министра, валютные резервы составляли 8 млрд долларов, а к
октябрю сократились до 6,6 млрд долларов. Россия практически
перешла в режим конкурсного управления.
В августе 2007 года валютные резервы страны
значительно превышали 400 млрд долларов, а еще 130 млрд долларов
находились в Стабилизационном фонде. (Для сравнения: суммарные
кредитные средства Международного валютного фонда – менее 250 млрд
долларов.) Российское правительство продолжает пополнять валютный
резерв и Стабилизационный фонд на сумму 170 млрд долларов в
год.
Таким образом, Москва далеко ушла от тех дней, когда
она в высшей степени зависела от финансовой щедрости Запада. Как
одна из стран с крупнейшим профицитом платежного баланса в мире,
Россия в значительной степени софинансирует дефицит платежного
баланса США.
ДВА СТОЛПА
Российская экономика опирается на два столпа – нефть
и газ. Именно в период восьмилетнего пребывания Владимира Путина на
посту президента цены на эти товары взлетели вверх. Приток
богатства от продажи нефти и газа ошеломляет.
Рассмотрим доход от одного-единственного компонента –
экспорта сырой нефти. Примерно девять лет назад, 11 февраля
1999-го, нефть Urals стоила меньше 9 долларов за баррель. Россия
добывала лишь 6 млн баррелей в день. Сегодня цена перевалила 90
долларов за баррель, а Россия добывает ежедневно около 10 млн
баррелей. Практически весь прирост добычи отправляется на мировые
рынки. За первый квартал 1999 года поступления от экспорта сырой
нефти составили менее 2 млрд долларов. Сейчас Россия зарабатывает
столько же на экспорте сырой нефти меньше чем за неделю.
Столпы служат опорой для платформы, на которой
строится бизнес в сфере розничной и оптовой торговли,
потребительских товаров, строительства, недвижимости. Это –
«вненефтяная экономика», которая растет как доля общей экономики.
Значит, нефть уже менее важна? Как раз наоборот. Нефть становится
более важной, потому что все больше предприятий и рабочих мест
зависят от нефтяных и газовых доходов.
КАК РАБОТАЕТ СИСТЕМА: НАЛОГИ ФОРМАЛЬНЫЕ И
НЕФОРМАЛЬНЫЕ
Поскольку нефтяной бум почти точь-в-точь совпал с
президентством Владимира Путина, велик соблазн приписать весь его
экономический успех росту цен на нефть. Но это не вполне правильно.
Действительно, на Путина свалилось нежданное богатство, однако его
величайшее достижение заключается в том, что огромную часть
прибылей аккумулировало центральное правительство. Благодаря
своевременному и всестороннему ремонту неблагополучной налоговой
системы, президент Путин добился того, что федеральное
правительство получило средства, необходимые для осуществления
заявленной цели построения «сильного государства».
Экономику поддерживают не только сырая нефть и не
только деньги, заработанные от продажи ее за рубеж, но и общая
нефтегазовая рента. Рента, популярное название которой
«сверхприбыль» или «незапланированная прибыль», представляет собой
совокупную рыночную стоимость этих товаров (либо экспортируемых,
либо так или иначе проданных по рыночной цене) минус нормальные
затраты на добычу, включая нормальный ожидаемый уровень прибыли.
Важнейшая вещь, которую следует знать о российской экономике, – это
как суммарная рента распределяется либо делится между разными
секторами.
Теоретически предполагается, что нефтегазовую
сверхприбыль должен поглощать Стабилизационный фонд. На самом же
деле из-за того, что фонд базируется только на доходах от экспорта
нефти (в то время как нефтегазовая рента России гораздо выше, чем
лишь приток средств от экспорта нефти), Стабилизационный фонд в
2006 году поглотил всего около 14 % от суммарной ренты.
Остальное распределяется между другими претендентами.
Частные владельцы сырьевых компаний оставляют себе солидную долю в
виде прибыли. Кое-что из оставшегося государство собирает в форме
налогов – помимо тех, которые поступают прямо в Стабилизационный
фонд. Но важная часть ренты распределяется через механизм
«неформальных налогов». Они включают ценовые дотации (на природный
газ, нефть по дотированным ценам практически не продается), взятки,
откаты и «добровольные пожертвования» властям, особенно на
местах.
Однако самый важный вид неформального налога – это
избыточные расходы на добычу. Нефтяные и газовые компании
заказывают оборудование и другую потребляемую продукцию у местных
производителей, даже если их товары неконкурентоспособны. Такие
заказы поддерживают существование местных предприятий, что означает
рабочие места, доходы и налоговые поступления в местные бюджеты.
Другими словами, размещая заказы, сырьевые компании делятся частью
ренты на местном уровне.
Понятно, почему получатели распределяемой ренты
считают такую систему привлекательной. Но отчего готовы делиться
рентой ее изначальные владельцы? Они вынуждены это делать.
«Неформальные» налоги не установлены законами, но на практике они
не менее обязательны. Один российский ученый, описывая так
называемые добровольные пожертвования бизнеса в «инфраструктурные
фонды», «социальные фонды», курируемые местными властями,
использовал термин «добровольно-принудительные». То же относится и
к чрезмерным расходам. Все они принудительны в том смысле, что
владелец подвергает себя риску, если отказывается их
оплачивать.
Еще одно название для происходящего – «крышевание»
или «покровительство», то есть вымогательство под предлогом защиты.
Угроза при этом, как правило, исходит от самого защитника. Раздел
ренты на местах – один из способов уплаты откупных денег.
Существует и общенациональный вариант «крыши»,
предназначенный в основном для самых крупных компаний. На этом
уровне «дань» может уплачиваться иначе. Например, ожидается, что в
своей деятельности за рубежом компании будут следовать определенной
политике, которая содействует геополитическим интересам Российского
государства, даже если со строго коммерческой точки зрения она не
имеет смысла.
В любом случае, на местном или национальном уровне,
принцип один и тот же: если вовремя не внести откуп, то при
возникновении угрозы можно остаться без друзей.
Очень важно учитывать существование неформального
раздела ренты. Это та часть айсберга, которая находится под водой,
и именно она может привести к кораблекрушению. Одной из жертв такой
скрытой части айсберга стал ЮКОС. Михаил Ходорковский просчитался.
Он отказался выплачивать дополнительные расходы и попытался
минимизировать затраты (увеличить прибыль) в системе, которая
требовала максимизации затрат.
ПУТИН КАК УПРАВЛЯЮЩИЙ РЕНТОЙ
При любой форме «покровительства» тот, кто вам
угрожает, и тот, кто предлагает защиту, – одно и то же лицо.
Искусственно создаваемая угроза в России – потеря прав
собственности. Кто же в таком случае является защитником? Кто в
России имеет возможность убедительно угрожать правам собственности
даже самых крупных российских компаний? Это президент Путин. Он
является главным защитником и надзирателем системы
«покровительства». Шире: он надзирает за всей системой раздела
ренты.
Нефтегазовая рента дала Владимиру Путину власть для
достижения его главной цели – усиления государства и поддержания
социальной стабильности. Однако рентой надо управлять, для чего
требовалось мастерство. В роли управляющего рентой Путин сделал три
вещи, и сделал их с точки зрения собственных целей очень
хорошо.
Во-первых, он наладил управление
сбором ренты.
Во-вторых, определил приоритеты
использования ренты.
В-третьих, взял под контроль
реальный процесс раздела ренты.
Итак, первое. Путин унаследовал
обширную и неповоротливую систему неформального раздела ренты,
которую мы с моим коллегой Барри Иккэзом описывали как «виртуальную
экономику России». Рента распределялась неформально и в основном на
местном уровне. Путин продолжил и развил реформы, начатые уже в
конце эры Бориса Ельцина. Хотя большая часть неформального раздела
ренты продолжалась, основным приоритетом Путина стала ее
формализация и централизация. Он собирал ренту в пользу центра
путем формальных налогов.
Второе. Путин установил четкие
приоритеты для использования формальной ренты. Одним из них стало
восстановление суверенитета России. Меры Путина по созданию
макроэкономической и финансовой стабильности были образцовыми. Его
главной целью стало избавление от иностранного государственного
долга. Он выплатил весь оставшийся долг России МВФ к январю 2005-го
– на три с половиной года раньше графика. К августу 2006 года
Парижскому клубу было возвращено около 23 млрд долларов.
Третье. Разделу ренты всегда
свойственна напряженность. Если не держать этот процесс под
контролем, он способен разорвать страну на части. Путин сохранил
схему «покровительства», которым занимались региональные чиновники
и элиты. Однако установил за ним надзор из центра. Он построил
модель, в которой губернаторы видят свою первоочередную задачу в
централизованном сборе ренты. Это стало причиной реформирования
политической системы и введения института прямого назначения
губернаторов. Путину нужно было, чтобы губернаторы служили
«региональными управляющими рентой» в рамках национальной структуры
«Россия Инкорпорейтед».
Путинская модель управления «Россией Инкорпорейтед»
базируется на его изучении концепции «стратегического
планирования», которой он интересовался еще в период службы в КГБ.
Именно этой теме посвящена его кандидатская диссертация по
экономике (1997).
В собственной схеме Путин играет роль генерального
директора «России Инкорпорейтед». Он управляет этой «организацией»
на стратегическом уровне. Остальные – «управляющие подразделениями»
(либо олигархи, либо губернаторы), выполняющие стратегические
указания в строго определенных границах.
Модель управления рентой помогает понять, почему
дискуссии о государственной и частной собственности в сегодняшней
России могут сбить с толку. Ренационализация не обязательно
является целью Путина. В его схеме важно не то, кто формально (в
правовом смысле) владеет компанией. Права на собственность в
путинской модели всегда условны, скорее принципиально то, кто и с
какой целью контролирует потоки ренты.
Контроль над ними необходимо обеспечить игрокам,
лояльным Кремлю, вне зависимости от того, частной или
государственной является данная компания. Частная форма
собственности не обязательно служит препятствием к выполнению
компанией функции в системе раздела ренты. И наоборот,
государственная собственность сама по себе не гарантирует
правильного распределения ренты. В ключевых государственных
компаниях ключевые посты должны занимать лояльные лица.
БИЗНЕС В РОССИИ: ЗНАТЬ ПРАВИЛА
Описанная система создает специфический
бизнес-климат, который осложняет существование любой компании, но
особенно иностранной.
Бизнес всегда стремится максимизировать прибыль и
минимизировать риски. Прибыль в России высока, и нет основания
предполагать, что она снизится. Однако и риски не менее высоки.
Как и в любой стране, в России существует два вида
рисков для бизнеса. Один – это конкурентный риск, то есть риск,
например, неверной оценки вкусов клиентов и собственной
конкурентоспособности. Следовательно, он зависит от качеств самой
компании и ее соперников.
Второй вид риска, который обычно называют
политическим, относится к институциональным факторам или факторам
окружающей среды, влияющим на гарантии прав собственности
инвестора. Инвестор спрашивает: гарантируется ли сохранность денег,
которые я вкладываю, и доходов, которые получаю, от присвоения
другими сторонами – преступниками либо государством?
Из предыдущего описания неформальных налогов вытекает
первая отличительная черта политического риска в России. В любой
стране неуплата формальных налогов ведет к санкциям против
компании, включая возможную потерю собственности. В России столь же
рискованно не платить неформальные налоги. Сложно точно выяснить,
чего от тебя ждут. В отличие от формальных налогов, неформальные не
предписаны законом и не описаны в подробностях. Неформальные налоги
(а тем самым и права собственности, которые зависят от их уплаты)
определяются суждениями отдельных политических чиновников.
Соответственно успех на российском рынке зависит не
только от величины и качества физического капитала вашей компании
(машины и оборудование), от способностей работников и
управленческого персонала, но еще и от связей с нужными людьми –
того, что можно назвать «отношенческим» капиталом.
Капиталом эти связи называются потому, что их можно
накапливать. В них можно инвестировать. Это, правда, отвлекает
дефицитное время, усилия и деньги от вложений в другие факторы
производства. Что касается американских компаний, то российская
специфика может вынудить их нарушать собственные законы, на-пример
Закон о взятках за рубежом (Foreign Corrupt Practices Act). Хотя
это и не обязательно: многие, если не бЧльшая часть таких действий
не подпадают под положения FCPA.
Но если вы не инвестируете в «отношенческий» капитал,
то теряете конкурентные преимущества.
СНИЖЕНИЕ ЗАТРАТ НА БИЗНЕС
В учебнике не прочтешь о правилах игры в России
(наличие неформальных налогов и необходимость накопления
«отношенческого» капитала и пр.), но они познаваемы, а затраты на
них вычисляемы. Предпринимателю же, чтобы принять решение, больше
ничего и не нужно. Бизнес может и должен принимать такие решения
самостоятельно.
Необходимость платить неформальные налоги и
инвестировать в «отношенческий» капитал обременяет компанию
дополнительными расходами. Однако является ли это барьером для
справедливой конкуренции?
Действительно, кажется, что участнику со стороны
труднее получить адекватную информацию о правилах игры, чем
россиянину. Но это преодолимо. Одним из распространенных способов
является партнерство с российской компанией, у которой уже есть
нужные контакты, которая знает правила и умеет по ним играть. (Вы
приобретаете некоторый «отношенческий» капитал.)
Способен ли внешний мир повлиять на эту систему с
целью снижения расходов на бизнес? Волшебных рецептов нет. Может
показаться, что перед нами очевидный случай чрезмерной коррупции,
однако российская ситуация не так проста, а крестовый поход против
коррупции может оказаться не столь желательным, как кажется.
КОРРУПЦИЯ В РОССИИ
Говоря о системе, которая допускает взятки, откаты,
полюбовные сделки и рэкет, я намеренно избегал употребления термина
«коррупция». Он может сбить с толку. Мы все против коррупции. Но
коррупция служит какой-то цели. Нам нужно понять, в чем состоит эта
цель в России. Понятие раздела ренты дает нужный контекст.
Коррупция в России вездесуща. Иногда
«покровительство» служит для личного обогащения, иногда является
частью системы раздела ренты во имя социальной стабильности
(создание рабочих мест и доходы) или государственных интересов. С
точки зрения управляющего системой раздела ренты и всех, кто
получает выгоду от этой системы, коррупция бывает «хорошая» и
«плохая».
Хорошая коррупция «подмазывает шестеренки»,
обеспечивает функционирование механизма и расширяет поддержку
системы. Работа управляющего (президента Путина) заключается в том,
чтобы ограничить плохую коррупцию, поощряя при этом хорошую.
Очевидно, что антикоррупционная кампания в таком
контексте становится проблематичной. У системы раздела ренты
миллионы бенефициаров. Можно провести опрос и убедиться, что
россияне против коррупции. Но задать им вопрос в такой форме – это
все равно что спросить, нравится ли им, когда с них дерут деньги,
их преследуют и унижают те, у кого больше власти. Они ненавидят
коррупцию в таком ее определении.
Но вы услышите другие ответы, если спросите,
например, тысячи рабочих на неконкурентоспособных
машиностроительных заводах-«динозаврах» в Томской области, плохо ли
было требовать, чтобы дочерняя компания ЮКОСа «Томскнефть»
размещала заказы на таких заводах, хотя эти заказы являлись частью
местного «крышевания» и включали в себя вымогательство, откаты,
взятки и другие коррупционные действия. Ходорковский заявил, что он
против коррупции, и отказался играть в эту игру. Он нажил себе в
Томске много врагов.
Все зависит от того, кто и с какой целью извлекает
выгоду из коррупции. Большинство людей, получающих прибыль
благодаря завышению расходов при разделе ренты (что и есть форма
коррупции), понятия не имеют, что происходит. Они вовлечены в
разновидность того, что профессор Грегори Гроссман в контексте
совет-ской экономики описывал как «цепочку грабежа». В начале
цепочки находится группа самых разных людей, которые делят
награбленное, не всегда понимая, откуда они получают доход.
Большинство из них вообще не считали себя бенефициарами коррупции.
Напротив, они считали себя честными и работящими людьми,
заслуживающими того, чтЧ получали. Сегодняшняя «цепочка ренты»
работает аналогичным образом.
Более того, сама по себе антикоррупционная кампания
наверняка окажется встроенной в «крышевание». Чтобы работать в
России, вы вынуждены платить дань. Если вы платите, значит,
нарушаете закон, то есть виновны в коррупции. Единственный способ
избежать наказания – платить нужным людям, то есть участвовать в
другом «крышевании». Это – классическая «ловушка-22» (безвыходное
положение или «замкнутый круг». – Ред.).
УСТОИТ ЛИ СИСТЕМА?
Хотя на пути России к устойчивому экономическому
развитию хватает вызовов и подводных камней, ее краткосрочные и
среднесрочные результаты по-прежнему зависят в основном от объема
нефтегазовой ренты и того, как она используется.
Поэтому, если мы хотим знать, сможет ли система
Путина пережить срок его правления, мы должны задать два
вопроса:
-
позволят ли мировые цены на нефть продолжить сбор
ренты? -
если да, то сможет ли преемник управлять рентой так
же эффективно, как Владимир Путин?
Цена порядка 60 долларов за баррель или выше в 2008
году обеспечит России и впредь мощный приток ренты.
Но затем надо обратиться ко второму вопросу:
насколько успешно сумеет управлять рентой преемник? Вспомним о трех
великих достижениях Путина:
-
централизовал сбор ренты;
-
направил ренту на решение стратегических задач
государства; -
справился с напряжением, заложенным в самом
процессе раздела ренты.
Централизованный сбор ренты – по сути, формальная
система администрирования и применения налогообложения – был
институционализирован и, следовательно, должен сохраниться
надолго.
Что касается использования ренты, то Путин хорошо
определил приоритеты. Преемник, вероятно, их сохранит.
Сложность представляет третья задача – управление
процессом раздела ренты. Преемник должен понимать и поддерживать
путинскую концепцию «Россия Инкорпорейтед», а также быть способен
реализовать ее на практике. Он не может позволить разделу ренты
перейти в процесс личного обогащения в ущерб интересам государства.
Братоубийственное соперничество элит поставит под угрозу
использование ренты в государственных интересах. Именно здесь
приобретает актуальность коррупция. Плохая коррупция – продажность
– может победить. Если это случится, Россия станет отнюдь не такой
стабильной, как кажется ныне.
