Нынешняя «большая восьмерка» для Москвы юбилейная:
российский президент в десятый раз примет участие в саммите в
качестве лидера государства – полноправного члена клуба. Первая
встреча в формате «восьми» (а не «семь плюс один», как ранее)
прошла в мае 1998 года в британском Бирмингеме. Тогда Борис Ельцин
убеждал коллег в том, что Россия вступила в эпоху экономической
стабильности. До дефолта оставалось три месяца.
Круглую годовщину Россия отмечает выдающимся вкладом в повестку
дня. Впервые в рамках организации говорят о возможности даже не
холодной, а просто-таки ядерной войны, о чем в своих интервью перед
поездкой в Германию предупредил президент Владимир Путин. Никогда
прежде тема стратегической стабильность здесь не обсуждалась,
впрочем, наверное, и теперь не будет. Встречаясь с Путиным перед
началом общего сбора, Ангела Меркель попросила его не крушить
подготовленную повестку дня, а вопросы ПРО обсудить с американским
коллегой в двустороннем формате. Уж очень непривычна эта тематика
для форума, созданного более тридцати лет назад для обсуждения
глобальной финансово-экономической устойчивости. Правда, на фоне
ненавязчивого помахивания ракетами конструктивно обсуждать
изменение климата и бедность в Африке несколько сложно.
Присутствие России в «большой восьмерке» изначально вызывало
споры. Критериев членства не существовало, но неформально клуб
всегда был объединением стран – лидеров в области экономики и
демократии. В первые годы Россия не соответствовала требуемым
экономическим показателям.
А когда подтянулась экономика, появились серьезные сомнения
относительно того, насколько Москва выполняет политические
условия.
Но, став однажды участником, Россия едва ли когда-нибудь утратит
этот статус. В «большой восьмерке» нет формальной процедуры
вступления, но тем более отсутствует механизм исключения. Дискуссии
о демократии, как правило, идут до и после саммитов. На самих
мероприятиях не принято обсуждать ситуацию внутри
государств-участников, собираются они не для того, чтобы
критиковать друг друга, а чтобы обозначить свое глобальное
лидерство. Тем более, что оно все чаще ставится под сомнение.
Появились новые центры бурного роста и влияния, а способность
традиционных великих держав решать мировые проблемы вызывает все
меньше доверия в других частях планеты.
Как бы то ни было, саммит в Хайлигендамме дает повод подвести
итоги десятилетнего пребывания России в самом престижном
международном клубе. Что членство Москвы дало «большой
восьмерке»?
Пожалуй, главное, что приобрели европейские державы, США, Канада
и Япония, пригласив Россию, это расширение легитимности
организации.
Понятно это стало не сразу, а как раз в последние годы, когда
Москва отошла от исключительно прозападной ориентации и пытается
«играть» не только с развитым, но и с развивающимся миром.
Неожиданно оказалось, что членство России, «сомнительной» с
точки зрения политической системы и взглядов на мир, позволяет
дистанцироваться от статуса «клуба богатых колонизаторов», как
«восьмерку» воспринимает «третий мир». В международном сообществе,
которое все больше раскалывается по линии север – юг, членство
России, психологически мечущейся между Западом и незападом, –
единственный шанс «восьмерки» на относительную диверсификацию.
Ни Китай, ни Индия, восходящие звезды мироустройства XXI века,
вступать в клуб не стремятся и в подобном подтверждении своего
статуса не нуждаются.
Что приобрела Россия? Очевидно, что стремление к членству
изначально было обусловлено соображениями престижа. После распада
СССР Москва остро нуждалась в подтверждении статуса великой
державы.
Однако, помимо этого, «большая восьмерка» очень важна для
политического развития сегодняшней, уже поверившей в свою силу
России еще по одной причине. Это единственный формат, в рамках
которого Москве приходится задумываться о проблемах глобального
развития, не касающихся ее непосредственно.
Внешняя политика современной России предельно прагматична, она
сконцентрирована на интересах в узком, часто исключительно
меркантильном понимании. Будучи одной из богатейших стран мира,
Россия одновременно еще не преодолела комплекс «бедного
родственника», приобретенный в 1990-е годы. Тем более, что богаты
мы по размеру ВВП, но никак не по доходу на душу населения. Иными
словами, она не считает, что чьи-то проблемы должны ее волновать, –
мол, самим бы разобраться. Есть и другое чувство: вся эта
гуманитарная «шелуха» не более чем прикрытие чьих-то реальных
интересов, ничто в мире не делается просто так…
Те глобальные вопросы, в обсуждении которых активно участвует
Москва, – энергетическая безопасность, ядерное нераспространение,
военно-стратегическая стабильность или территориальная целостность
государств – прямо затрагивают конкретные российские интересы. В
остальных случаях Россия не считает необходимым вовлекаться в
урегулирование вопросов мирового значения. Между тем, статус
современной великой державы предполагает не только широкие
возможности по отстаиванию своих интересов.
Он предусматривает ответственность за поддержание общей мировой
устойчивости и способность иногда ограничить собственный
эгоизм.
Москва еще только учится сочетать национальные интересы с
глобальной ответственностью, и для этого повестка дня «восьмерки»
очень полезна. Отвергая же те или иные решения, одобряемые Западом,
следует предлагать не просто бесконечное продолжение переговоров,
как происходит сейчас в случае Косова, а собственные модели.
Прошлогодний саммит был триумфом Владимира Путина, вершиной его
внешнеполитической деятельности. Но Санкт-Петербург-2006 стал тем
апогеем, после которого траектория отношений России с наиболее
влиятельными странами мира резко пошла на спад, причем Москва как
будто бы это активно подхлестывает.
Возможно, в преддверии ухода президент Путин решил сыграть
ва-банк.
На протяжении восьми лет президентства он разными способами, но
безуспешно добивался прорыва в отношениях с Западом. Теперь Москва
взвинчивает ставки, чтобы затем одним ударом заключить «большую
сделку», заставить разговаривать с Россией на равных. Это и будет
главным наследием второго российского президента.
А может быть, и наоборот. Путин просто очень устал, раздражен и
разочарован. Ему надоело обсуждать одни и те же темы, отвечать на
бесконечно повторяющиеся вопросы.
Российская же элита, ощущая глубокую неуверенность в связи с
предстоящей сменой власти, пошла вразнос.
Разные лидеры и группы по-всякому решают свои задачи, совершенно
не обращая внимания на то, как это отзовется на отношениях с
внешним миром. Отчасти, возможно, руководствуясь принципом «чем
хуже – тем лучше». Во время «восьмерки» мы не узнаем, какая из
версий справедлива. Но до наступления ясности осталось недолго.
