Писать о Ближнем Востоке с его поразительным многообразием, многовековой историей и внутренними противоборствами, которые усугубляются столкновениями интересов внешних сил, необычайно трудно для любого серьезного исследователя. Поэтому выход в свет книги Евгения Максимовича Примакова стал крупным событием не только для экспертного сообщества.
В своей работе автор, давно имеющий мировую известность, предстает в гармоничном единении всех своих «ипостасей». К читательской аудитории он обращается и как политический деятель и дипломат, оказывавший непосредственное влияние на происходившее, и как взыскательный ученый, критически анализирующий с позиции своего полувекового опыта судьбоносные для региона, а порой и для всего мира события. Наконец, Примаков – и тонкий журналист, который живо рисует портреты главных действующих лиц далекого и не столь уж далекого прошлого.
В книге охвачены основные вехи истории постколониального арабского мира – от череды военных переворотов 1950–1960-х годов, организованных националистически настроенным офицерством, до появления таких феноменов, как «политизированный ислам» и использование терроризма под исламскими лозунгами в качестве средства достижения политических целей, после того как идеология арабского национализма себя исчерпала. При этом внутренняя эволюция революционно-националистических режимов в разных частях арабского мира показана в тесной взаимосвязи друг с другом и на общем фоне арабо-израильского конфликта, ставшего полем соперничества между Соединенными Штатами и Советским Союзом.
Кровопролитная война в Ираке, угроза повторения не менее жестоких межконфессиональных столкновений в Ливане, хроническая неурегулированность арабо-израильского конфликта, проблема распространения ядерного оружия на Ближневосточный регион и многое другое – все это туго сплетается в один узел. Поистине достойно сожаления, что в отчаянных попытках найти выход из иракского тупика премьер-министр Великобритании Тони Блэр и часть американского истеблишмента только сейчас начинают говорить о взаимосвязанности всех нынешних проблем, касающихся Ближнего Востока.
Ключевые моменты в ближневосточной эпопее пяти последних десятилетий спроецированы автором на сегодняшний день. В книге достаточно материала для раздумий над тем, чтЧ в реальности представляет собой столь важный для мировой политики и экономики регион, как должны действовать внешние игроки, дабы не допустить перерастания целого ряда локальных кризисов на Ближнем Востоке в один крупный межцивилизационный конфликт с труднопредсказуемыми глобальными последствиями.
О природе арабского национализма написано множество книг и статей, но до сих пор своеобразные черты этого уникального явления Третьего мира остаются предметом академических дискуссий или политизированных трактовок на потребу дня. Серьезным предупреждением звучат слова Примакова о том, что в 1950–1960-х новые арабские руководители пришли к власти не с помощью Москвы, а в результате «полного провала» многолетней политики Великобритании и Франции, осуществляемой непосредственно или через продажных коррумпированных лиц из арабской среды.
В конце прошлого столетия на политической сцене региона началась смена поколений, появляются новые лица. Этот процесс, сам по себе тяжелый для стран, где отсутствуют либо слабы демократические институты, протекает на Ближнем Востоке в условиях сильного внешнего нажима. Возникает своего рода парадокс. Проводимая администрацией Белого дома политика форсированной демократизации «большого Ближнего Востока» (напоминающая экспорт революций Коммунистическим интернационалом) компрометирует представителей даже тех новых прозападных политических сил, на которые хотели бы сделать ставку сами американцы. Тем самым создается благоприятная почва для воздействия на «арабскую улицу» радикальных исламистов.
В западной политологии получила распространение теория, согласно которой отношения арабских режимов с великими державами строилась по типу «патрон – клиент». На деле это было далеко не так. Автор хорошо подметил «зигзагообразное развитие отношений новых арабских руководителей с США и их неоднозначное сотрудничество с СССР». Придя к власти в Египте, Гамаль Абдель Насер отнюдь не стремился в объятия Советского Союза и поначалу даже рассчитывал на получение американской помощи. Только высокомерие самой политики Вашингтона в отношении Египта оттолкнуло Каир и вынудило его обратить свои взоры на Москву.
В то же время все арабские руководители того периода, за исключением южнойеменских поборников «научного социализма», последовательно противостояли попыткам Советского Союза оказывать идеологическое влияние на их внутреннюю политику. Притеснения, а временами репрессии, которым подвергались местные компартии, являлись постоянным раздражающим фактором в отношениях Советского Союза с Египтом, Сирией, Ираком, Суданом. Примакову, пожалуй, нагляднее, чем кому-либо до сих пор, удалось показать такие теневые стороны российско-арабских отношений, как неподконтрольность арабских «клиентов» своим «патронам». Описанные им эпизоды внешнеполитических и военных акций Египта, Сирии, Ирака и Израиля, предпринятых без ведома СССР или США, ранее были известны лишь узкому кругу экспертов. Все это напоминает сегодняшним политикам о важности учета национальных особенностей, психологии лидеров, с которыми приходится иметь дело, и учит принимать реалии такими, как они есть.
Одна из бесспорных сильных сторон этого труда, в котором удачно сочетаются научная аналитика и мемуаристика, состоит в том, что в лицах, характерах и в политической эволюции он представляет целую плеяду арабских руководителей. Многие из них, в частности египетские лидеры Гамаль Абдель Насер и Анвар Садат, президент Сирии Хафез Асад, президент Алжира Ахмед Бен Белла, руководитель Йемена Али Абдалла Салех, превратились из бывших офицеров в государственных деятелей международного масштаба. Даже арабского «антигероя» Саддама Хусейна можно отнести к числу незаурядных личностей, что также показано автором, многократно встречавшимся с бывшим иракским диктатором.
Египетских и сирийских революционных националистов поры глобальной конфронтации объединяло отторжение как либеральной западной демократии, так и коммунистической модели развития. У Запада и Востока они брали лишь то, что не нарушало традиционных устоев и укладывалось в рамки арабского менталитета. Сам же этот менталитет в силу исторических особенностей национального становления значительно разнится от страны к стране. Как сказала автору этих строк одна египетская журналистка, египтяне – это итальянцы Арабского Востока, иракцы – прусаки, а сирийцы имеют черты и тех и других.
Вторжение Соединенных Штатов в Ирак серьезно травмировало национальные чувства всех арабов. Продолжение оккупации (именно так американская акция воспринимается в арабском сознании) будет и впредь оставаться той почвой, на которой множатся ряды симпатизирующих «Аль-Каиде».
В соответствующих разделах книги прослеживаются сложные перипетии отношений двух главных соперников в борьбе за влияние в регионе. Автор, знающий события изнутри, убедительно показывает, что при всех видимых различиях в подходах обе стороны никогда не переступали «красных линий», за которыми прямое столкновение становилось неизбежным. Так было и во время шестидневной арабо-израильской войны 1967 года, и в ходе более длительного вооруженного конфликта в октябре 1973-го, когда интересы намечавшейся разрядки взяли верх над узкорегиональными амбициями.
Дипломатия Генри Киссинджера тогда явно переигрывала советскую – не без помощи, конечно, Садата, вступившего еще до начала войны на путь закулисных договоренностей с командой госсекретаря США. Основной идеей Киссинджера – и это доказательно раскрыто Примаковым – было дать возможность египетскому лидеру за счет частичного успеха (форсирование Суэцкого канала) смыть позор поражения Египта в 1967 году, как-то спасти лицо и уже в качестве «национального героя» пойти на сепаратный мир с Израилем. Следует отметить, что советское руководство знало о такого рода планах, хотя и не могло сорвать их из-за двуличного поведения Садата.
В дни октябрьской войны 1973 года мне, в то время завсектором Египта в отделе Ближнего Востока МИД СССР, довелось переводить многочасовые беседы тогдашнего председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина с Анваром Садатом в Каире. Советский руководитель настойчиво интересовался, почему египетские войска, успешно форсировав Суэцкий канал, прекратили наступление в направлении перевалов на Синае. Ответы Садата звучали довольно путано, что не осталось незамеченным с нашей стороны. Он ссылался то на необходимость продвинуть средства ПВО, чтобы прикрыть наступающие войска «воздушным зонтиком», то на ожидание прибытия танковых бригад из Алжира или на нужду в боеприпасах. Когда же Косыгин информировал президента о данных советской военной разведки, зафиксировавшей движение израильских танков в обход египетской армии через «крокодильи озера», Садат назвал этот маневр «самоубийственной операцией». Уже через несколько дней он, как пишет Примаков, умолял Москву сделать все, чтобы «спасти его и египетскую столицу, которую окружают израильские танки».
С течением времени характер арабо-израильского конфликта существенно изменился. От межгосударственных фронтальных столкновений он перешел в качественно иную фазу – палестино-израильское противостояние. Теперь Израилю приходится иметь дело не с регулярными армиями, а с негосударственными вооруженными формированиями – палестинскими и ливанскими. Как показали июньские события 2006-го, Израиль не готов к такого рода войне, тем более на два фронта.
Изменился и внешний фон конфликта. Основные международные игроки – США, Россия, Евросоюз, ООН – образовали «ближневосточный квартет» и, казалось бы, действуют в одном русле. Однако это не приближает мир и стабильность в регионе. Автор справедливо отмечает, что, «к сожалению, мимо возможностей урегулирования проходили, главным образом, участники конфликта – сначала в большей степени арабы, потом Израиль».
При том, что реакция Тель-Авива на акты террора зачастую оказывается чрезмерной, а самому ему недостает готовности и, я бы сказал, смелости идти на справедливые компромиссы, нельзя не видеть, что в Израиле, как и в палестинском движении во времена Ясира Арафата, произошла значительная эволюция во взглядах на перспективы сосуществования с соседями. Большинство израильских политиков, за исключением крайне правых деятелей и религиозных фанатиков, медленно и болезненно, но пришли к признанию права палестинцев на самоопределение в рамках независимого государства.
Это позволило Биллу Клинтону выдвинуть в свое время мирный план, содержавший реалистичную платформу для исторического компромисса по палестинскому вопросу. Большинство специалистов-ближневосточников, в том числе сам Евгений Максимович, признаюЂт, что несговорчивость Ясира Арафата была ошибкой. Возобновившийся затем порочный круг насилия, ударов и контрударов, неподконтрольный ни одной из сторон, привел к укреплению в Палестине экстремистского крыла – движения ХАМАС.
Примаков не раз высказывал идею «навязанного урегулирования». Может быть, это и есть тот единственный путь, по которому следует идти, если стороны конфликта не способны договориться, а усилия международных посредников не приносят желаемых результатов. Правда, здесь есть одно «но». Среди самих посредников нет должной степени единства в подходах к тактике действий. Соединенные Штаты с завидным упорством накладывают в Совете Безопасности ООН вето на проекты резолюций, осуждающих действия Израиля в Ливане. Россия же проводит свою особую линию в отношении палестинского движения ХАМАС в надежде склонить его к конструктивным шагам.
Как бы то ни было, похоже, что после окончания холодной войны разбалансированность ближневосточной политики ее главных действующих лиц по-прежнему дает себя знать.
А.Г. Аксенёнок – к. ю. н., Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ, арабист, многие годы проработавший на Ближнем Востоке.
