Серп как символ коммунистического движения и социал-демократическая роза в обрамлении двенадцати звезд Европейского союза… Рисунок на обложке книги «Европейские левые на рубеже тысячелетий» раскрывает читателю ее основную тему – партии и движения, вышедшие из марксистско-ленинской шинели. Авторы книги (а это не только сотрудники РАН, но и представители профессорско-преподавательского состава московских вузов, политологи из других городов России и из-за рубежа, эксперты ряда независимых исследовательских центров и фондов) придерживаются различных идейно-политических взглядов.
Одни ученые полагают, что крах коммунистического движения предопределил и фиаско социал-демократии (с. 30), свидетельством чего является наблюдаемый сегодня дрейф западной социал-демократии к неолиберализму. Другие вообще лишают социал-демократию права называться левой силой, указывая не только на отказ многих ведущих партий – членов Социнтерна от свойственных им в прошлом широких социальных программ, но и на поддержку ими силового решения конфликтов на Балканах и Ближнем Востоке. А некоторые эксперты, напротив, говорят и об очевидных успехах социал-демократических партий на различного рода европейских выборах (с. 36), и о том, что провал «реального социализма» отнюдь не поколебал социал-реформаторские устои. Мол, несмотря на очевидные вреЂменные издержки в сфере реальной политики, социал-демократия отнюдь не превратилась в некое левое подобие идеологии либерал-консерваторов.
Столь же неоднозначны и подходы к оценке исторического пути компартий на востоке и западе Европы. Согласно одной из версий, коммунистическая доктрина рухнула потому, что не смогла предложить конкретную альтернативу капитализму (с. 73). В странах, где коммунисты стояли у власти, они в той или иной степени остались заложниками сталинской державно-националистической идеологии (с. 75). Эти путы и сегодня мешают коммунистам стать нормальными европейскими демократами – такими, которых нельзя заподозрить в стремлении вернуться «в светлое вчера».
Другая группа авторов, признавая ущербность сталинизма как механизма реализации социалистических идеалов, делает упор на очевидных, с их точки зрения, достижениях «реального социализма» в социальной сфере, культуре, науке, образовании. По их мнению, важнейший фактор, нанесший непоправимый урон идеалам коммунизма, – «вступление России на капиталистический путь развития» (с. 93).
Европейские наследники международного коммунистического движения рассматриваются в монографии как «новые европейские левые» (с. 21). Их новизна заключается либо в идейно-организационном разрыве с прошлыми коммунистическими структурами, либо в существенной перестройке своих теоретических установок и отчасти практики в условиях меняющегося мира. (При этом «старыми левыми» названы социал-демократы Западной Европы, не прошедшие в последние 15–20 лет структурно-идеологическую эволюцию, характерную для партий коммунистического толка.)
Наиболее яркие представители «новых левых» – неосоциал-демократы, полностью воспринявшие теоретические установки и политический дискурс западноевропейских реформистских партий. В таких странах, как Болгария, Венгрия, Литва, Польша, Румыния, Чехия, они смогли проявить себя не только как оппозиционная, но и как правящая политическая сила. В сфере внутренней политики их основная задача заключалась в переходе (с минимальными социальными издержками) к развитой рыночной экономике. В области внешней политики они стремились к скорейшему вступлению в Европейский союз. Данные цели оказались реализованы лишь частично, ибо проблемы переходного периода не могут быть решены в столь короткий исторический отрезок (с. 288, 294).
В Западной же Европе неосоциал-демократию представляет итальянская партия «Левые демократы» (ЛД), вобравшая в свои ряды большинство членов некогда могучей Итальянской коммунистической партии. Подобно своим восточноевропейским единомышленникам, ЛД приобрела опыт и оппозиционной деятельности, и несения правительственной ответственности. Сегодня можно говорить об очевидной устойчивости «Левых демократов» как одной из ведущих политических сил современной Италии (с. 209–217).
Другое звено «новых левых» – левые социалисты. Порвав с марксистско-ленинским идейным наследием, они не стали политическими двойниками социал-демократов (Греция, Испания, скандинавские страны). С одной стороны, левые социалисты подвергают социал-демократизм конструктивной критике, с другой – оказывают политическую поддержку (в Швеции) социал-демократам, противостоящим блоку буржуазных партий (с. 192–199). Согласно прогнозу авторов, политическое вымирание левому социализму не грозит: питательной средой для него при определенных условиях могут стать как часть неокоммунистов, так и те, кто разочарован в политике традиционной европейской социал-демократии.
Вместе с тем в большинстве других стран подобная эволюция крайне затруднена, ибо далеко не все посткоммунистические партии отказались от прошлых воззрений и догматической тактики в политике. (Эти партии также могут быть причислены к «новым левым», однако в гораздо более узком смысле данного термина.)
К примеру, Французская коммунистическая партия (ФКП) растеряла в последние годы свои некогда прочные электоральные позиции. Авторы соответствующих статей монографии приводят причины падения престижа ФКП во французском обществе, исходя из результатов серьезных социологических исследований (с. 148–174).
В то же время нельзя утверждать, что коммунизм повсеместно потерпел провал. Уход коммунистов с политической арены характерен для стран, где те прежде не занимали значимых политических позиций (Австрия, Бельгия, Великобритания, Дания, Норвегия и др.). По мнению авторов монографии, крах этого отряда посткоммунистов обусловлен как объективными историческими причинами – наличием мощной социал-демократической партии с левыми критиками внутри нее, так и важными субъективными обстоятельствами. «После самороспуска КПСС малые компартии лишились жизненно важной для них идеологической, моральной и финансовой поддержки» (с. 24). В таких же странах, как Кипр или Чехия, местные коммунисты смогли в последние годы не только сохранить, но и укрепить позиции в органах законодательной власти. Такой успех стал возможен в результате пересмотра коммунистами некоторых идеологем, использования гибкой политической тактики, а также налаживания сотрудничества по отдельным вопросам и с местными социал-демократами, и с репрезентативными силами правого лагеря. Отмечу и определенные подвижки в том, что касается координации курса неокоммунистов в Европейском парламенте и создания их собственного трансъевропейского объединения (с. 102–128).
Монография не обходит вниманием и антиглобалистское движение. Ряд исследователей призывают отличать антиглобалистов, допускающих незаконные методы борьбы, от альтерглобалистов – разумных участников диалога о судьбах глобализирующегося мира. Последних можно причислить к левому спектру европейской политики, тем более что в их рядах немало и социал-демократов, и коммунистов. Вместе с тем высказывается и такая резкая точка зрения, согласно которой антиглобалисты объективно подрывают демократические устои западной цивилизации, во многом совпадая по целям с такими антисистемными силами современной Европы, как сепаратисты, антиевропеисты или даже фундаменталисты-исламисты, не гнушающиеся использования террористических методов (с. 86–87).
Имеет ли право на существование в XXI столетии концепция «левой идеи»? Эффективна ли схема «левые – правые»? Авторы монографии по-разному отвечают на этот вопрос. Однако «очевидно, что <…> в условиях борьбы человечества не за светлое будущее <…>, а за выживание в условиях неизбежных глобальных катастроф, будь то климатические подвижки или неизвестные современной медицине болезни, всё усиливающихся противоречий между “золотым миллиардом” и “третьим, бедным миром”, одним из проявлений которых является терроризм фундаменталистского толка, эта схема уже не может дать ответ на вопросы XXI века» (с. 366).
Владимир Швейцер
