Украинский кризис начинался как тягучий политический конфликт вокруг мало кому понятного юридического документа (Соглашение об ассоциации с ЕС). Перерос в региональную конкуренцию крупных игроков, которая катализировала внутреннюю междоусобицу. К середине лета выяснилось, что последствия глобальны.
Дело, конечно, не в Украине, стране в мировом масштабе периферийной. Так вышло, что киевский Майдан-2014 стал последней каплей, которая переполнила чашу противоречий и взаимных недовольств, копившихся после холодной войны. Взрыв взаимной неприязни между Россией и Западом продемонстрировал, что конфронтация второй половины ХХ века не закончилась. Договоренность о новых правилах игры не достигнута. Сначала казалось, что возмущается одна Москва, но чем острее кризис, тем очевиднее, что потенциал неудовлетворенности статус-кво велик повсюду. Нового мирового порядка, о котором много говорили на рубеже 1990-х гг., не появилось, попытка его установить (однополярность, американское лидерство) заканчивается сегодня неудачей.
Каким будет будущее устройство, а рано или поздно оно установится, гадать пока бессмысленно. Но наши авторы хотят понять, из чего оно произрастает, каковы характеристики современной глобальной среды, которые определят грядущую ее структуру.
Алексей Арбатов не видит альтернативы наступающему полицентричному миру и отмечает, что в этой системе успех любой страны будет зависеть от способности построить эффективную и справедливую модель собственного развития. Сергей Глазьев предлагает комплексную картину переустройства мира на основании борьбы с монополизмом Запада, в первую очередь США. Ключевой элемент – обуздание произвола эмитентов мировых резервных валют, которые пользуются своим положением для перекладывания своих проблем на остальные страны. Его выводы отчасти подтверждает Бенн Стейл – он призывает Федеральную резервную систему учитывать, как ее действия сказываются на других государствах, прежде всего экономически уязвимых. Сергей Афонцев анализирует возможности для диверсификации в сфере торговли – насколько реально уйти от доминирования доллара и евро.
После холодной войны либеральные правила мировой торговли распространились практически на всю планету, став наиболее осязаемым проявлением глобализации. Это, правда, почти сразу привело к нарастанию трений внутри ВТО, а война санкций, разгоревшаяся из-за Украины, наносит удар по ее базовым принципам. Мы публикуем статью известного специалиста по торговым вопросам Маартена Смеетса, написанную в 2000 году. Он приходит к выводу, что политически мотивированные санкции, конечно, противоречат духу ВТО, однако не угрожают ее деятельности. Впрочем, ситуация с Россией явно выходит за рамки того, о чем рассуждал автор. Никогда еще политико-экономические меры подобного типа не применялись против государства такого калибра, способного на масштабный ответ.
Александр Яковенко напоминает, что всегда, когда в силу тех или иных причин Россия не влияла на формирование правил игры, Европа и мир переживали тяжкие потрясения. Джон Миршаймер объясняет, почему стремление во что бы то ни стало продавить западное видение будущего Украины вопреки российским интересам приведет к тяжелым последствиям для всех. Чез Фримен анализирует популярную в этом году параллель – 1914–2014, обнаруживая тревожные сходства, прежде всего – пренебрежение дипломатией в пользу идеологии и давления.
Андрей Цыганков разбирается, осознает ли американский истеблишмент перемены на международной арене, которые больше не позволяют Вашингтону рассчитывать на безусловное доминирование. Его вывод – скорее нет. Прохор Тебин отмечает противоречия в военно-стратегическом мышлении Соединенных Штатов, которые отражают замешательство по поводу направления глобального развития. Дмитрий Шляпентох размышляет о том, что происходит с опорной осью трансатлантического сообщества – отношениями между США и Германией. Сергей Караганов ожидает длительного периода нового противостояния между Москвой и Вашингтоном.
Главная причина сдвигов, происходящих в мире, – быстрый экономический и политический подъем Азии. Бихари Каусикан отмечает, что Россия нужна в Азии, но ей еще предстоит найти свою роль и нишу в региональной политике. Тимофей Бордачёв и Евгений Канаев предлагают основные положения стратегии, которой могла бы придерживаться России, совершая поворот на восток.
Александр Аксенёнок и Ирина Звягельская подводят предварительные итоги волны революций и переворотов, которая прокатилась по миру в этом десятилетии. Хотя в них отсутствует единая идеологическая составляющая и нет оснований для системной конфронтации, общий дестабилизирующий эффект велик. Желание же подвести все это под «демократизацию» создает кумулятивный эффект, который окажется сокрушительным для всей планеты. Вероника Костенко, Павел Кузьмичёв, Эдуард Понарин приводят интересные данные относительно того, как понимают демократию в арабском мире – совсем не так, как на Западе.
Хотя крепнет ощущение, что мы возвращаемся в мир классических международных отношений и геополитики, хватает и новых факторов. Им посвящен специальный раздел. Эрик Бринолфссон, Эндрю Макафи и Майкл Спенс обращают внимание на то, как развитие технологий ведет к росту глобального неравенства, а это окажет воздействие на мироустройство. Виктор Басюк и Хьюбер Уорнер полагают, что успехи биогеронтологии и продление активной жизни в развитых странах повлияют на демографическую ситуацию и расстановку сил в мире.
По установившейся традиции предсказывать содержание следующего номера не буду. Есть заготовки, но жизнь наверняка внесет масштабные коррективы.
