Бегство Эдварда Сноудена, в котором как будто бы переплетаются сразу несколько сюжетов, знакомых по голливудским фильмам, наглядно демонстрирует, как далеко мы ушли от времен, совсем недавних по историческим меркам.
Раньше главными противниками в бесконечном противостоянии спецслужб были разведки соперничающих стран. Они плели интриги друг против друга в духе игры с нулевой суммой, и это было в порядке вещей. Это, конечно, никуда не делось, даже приемы те же — при всей вакханалии технологического прогресса парики и компасы все равно надежнее (см. недавнюю историю с разоблачением американского дипломата в Москве). Но это все уходит куда-то на второй план, превращается в привычную межгосударственную рутину, которая позволяет журналистам всласть порассуждать о возвращении холодной войны.
На авансцену выходит другое противостояние. Будь на дворе прежняя эпоха, куда отправился бы со своими разоблачениями Сноуден? В СССР, вероятнее всего, предложив свои услуги советской разведке. Так, как делали многие энтузиасты, наподобие знаменитой «кембриджской пятерки», разочарованные в западном мире и верившие в светлое коммунистическое будущее. Ну и наоборот, соответственно, советские службисты, которые «выбрали свободу». (Понятно, что идеалистическими соображениями возможные мотивы не исчерпывались, но мы исходим из того, что Сноуденом движет не банальная жажда наживы.)
Сегодня в роли оппонента крупной спецслужбы, института по определению закрытого и непрозрачного, выступает не другая спецслужба, а открытое общество. Рядовой Брэдли Мэннинг и контрактор Эдвард Сноуден понесли информацию, которую считали важным сообщить другим, не противнику, а общественности. И тем самым вывернули все наизнанку. Передача секретной информации противоположной стороне идеологического или стратегического противостояния — измена по меркам любого государства. Чем бы она ни объяснялась. Предание гласности фактов, которые разоблачают вмешательство госорганов в частную сферу граждан и нарушение их конституционных свобод — действие, которое многими интерпретируется как патриотическое. В Америке, например, на стороне Сноудена оказывается пестрая компания — от леваков и ультралибералов до крайних консерваторов, которые люто ненавидят государство именно за то, что оно влезает в жизнь людей.
Объективно говоря, в мире, где ничего уже невозможно утаить, складывается новая оппозиция. По одну сторону — спецслужбы (все), зацикленные на контроле и исходящие из того, что они должны знать о гражданах максимум, а граждане о них минимум — во имя всеобщей безопасности. По другую — их противники, считающие обратное: граждане имеют право использовать любые средства для того, чтобы сдергивать завесу с действий секретных учреждений, а их в частную жизнь допускать нельзя. Такое было и раньше, но глобальное информационное общество служит как будто бы огромным увеличительным стеклом и катализатором.
Разоблачители из числа агентов «открытого общества» малоинтересны конкурирующим спецслужбам. Как правило, то, что они могут раскрыть, те раскрывают сразу. После поражавшего воображение своим масштабом выброса дипломатической переписки США Джулиан Ассанж грозил новыми залпами, но больше ничего не последовало. Эдвард Сноуден сегодня тоже обещает, что главное впереди, но это вряд ли — он уже не достигнет эффекта, произведенного первыми публикациями. И дело не в том, что и Мэннинг, и Сноуден, хоть и имели допуск, находились на очень низких ступенях разведслужб. Одним из наиболее ценных советских агентов был мелкий клерк-шифровальщик из АНБ Роберт Стефан Липка. Но ценность агента — в его интегрированности в систему, продолжительности его работы, пусть даже на незначительных постах. Тот, кто заявляет что-то публично, демонстративно порывая с корпорацией, тем самым уничтожает собственные возможности для дальнейшей деятельности. Можно, конечно, предположить, что выходящий из тени накопил массив информации (как, например, архивист КГБ Василий Митрохин, передавший на Запад плоды десятилетий своей работы только после распада СССР), но по Сноудену такого не скажешь.
Виновники инцидентов, подобных выбросу материалов «Викиликс» три года назад или нынешнему разоблачению системы «Призма», сами по себе вполне могут быть авантюристами, страдающими комплексом Герострата либо иными маниями. Но вне зависимости от мотивов, по сути, получается самозащита гражданского общества от все более расширяющихся возможностей спецслужб. Благодаря Сноудену доказано то, что и так все подозревали, — органы безопасности активно используют социальные сети и прочие новые средства коммуникации в своих целях. Но бумеранг летает в две стороны, и те же безграничные коммуникационные возможности обращаются против спецслужб, когда появляются желающие нечто о них рассказать. Поэтому, скорее всего, такого рода случаи будут учащаться, и не только в Америке. Перефразируя товарища Сталина, можно сказать, что борьба за право быть властелином информации будет обостряться по мере приближения к полностью информационному обществу.
