В последние месяцы окончательно прояснились базовые экономические факторы нефтяного рынка:
- существенное замедление роста спроса – по сравнению с 2000-ми гг. примерно в 1,5 раза;
- опережающий рост предложения и прежде всего – агрессивное увеличение добычи сланцевой нефти США: их доля в мировой нефтедобыче за 10 лет увеличилась на 40%, с 8% до 11%;
- жесткая ориентация Саудовской Аравии, держащей «контрольный пакет» рынка (минимальная себестоимость добычи, около 15–20% мировых запасов нефти), на удержание собственной доли и выдавливание производителей относительно дорогой «нетрадиционной» нефти (сланцевой, шельфовой и т.д.).
Исходя из данных факторов, в парадигме ничем не ограниченной «невидимой руки рынка» большинство аналитиков (типа Международного энергетического агентства, инвестбанков и т.п.) в своем роде довольно логично прогнозирует снижение цены в обозримой перспективе. Однако, перечисленные выше факторы – это чистый маркетинг. А ведь в шахматной партии, как известно, можно попросту спереть ладью. Есть и вполне вероятный кандидат на роль Остапа Бендера – США.
Большинство аналитиков сходится в том, что в рамках чисто макроэкономических, «бухгалтерских» соображений в целом низкие цены на нефть для Соединенных Штатов выгодны. Правда, положительный эффект, судя по расчетам Moody’s, невелик и находится буквально на уровне «ошибки измерения» (порядка 10% от прогнозируемого прироста ВВП). К тому же эффект этот сильно «размазан» по разным отраслям и конечным потребителям.
Что касается негатива – резкого сокращения добычи нефти в США – на первый взгляд, в социально-экономическом измерении он не воспринимается как значительный. Непосредственно на добычу нефти и газа приходится всего около 1% занятых и порядка 2% ВВП. Однако в отличие от «размазанного» позитивного эффекта негативные последствия будут концентрированными: резкое (на десятки процентов) сокращение целой отрасли.
Причем произойдет это не равномерно по стране, а в основном в пяти штатах, для которых последствия будут выражаться уже весьма заметным падением занятости и регионального ВВП. А штатам не откажешь в умении заниматься подковерным лоббированием и при необходимости поднимать шум на всю страну. Собственно, процессы эти уже в разгаре.
Резкое падение нефтедобычи окажет заметное негативные влияние и на связанные отрасли-подрядчики (сервис, строительство, металлургия, химическая промышленность и др.), на которые приходится, по оценкам ряда аналитиков, в целом уже порядка 5–8% ВВП и 4–5% занятых. Ну и еще момент, который невозможно оценить количественно, но значение он имеет немаловажное: сланцевый бум – это яркая, свежая, чисто американская, классическая история успеха! И хотя в нее вовлечен не такой уж большой сектор экономики, администрации, наверняка, не хочется позволить этому проекту бесславно схлопнуться.
Наконец, помимо внутренних факторов низкая цена нефти обусловит менее насущные, но весьма нежелательные для Вашингтона последствия геостратегического характера:
- переход значительной доли рынка – порядка 10–20% – к ближневосточным странам с низкой себестоимостью нефти (прежде всего, Саудовской Аравии, Ирану, Ираку, Кувейту);
- ослабление позиций крупных западных нефтяных компаний, чьи нефтяные запасы в основном по экономическим параметрам значительно хуже ближневосточных;
- существенное ухудшение перспектив развития и финансирования альтернативной энергетики.
Конечно, перечисленные неприятности отчасти компенсируются некоторыми политическими приятностями в виде серьезного ослабления России, Венесуэлы и т.п. Однако, не стоит преувеличивать свою роль во всемирной истории: очевидно, минусы в целом для Соединенных Штатов явно перевешивают.
США целесообразно добиваться уровня цен на нефть, достаточно комфортного для большинства «сланцевых», «шельфовых» и т.п. производителей – не ниже 70–80 долларов.
Таким образом, напрашивается вывод: США целесообразно добиваться уровня цен на нефть, достаточно комфортного для большинства «сланцевых», «шельфовых» и т.п. производителей – не ниже 70–80 долларов. И вполне действенные рычаги у Америки есть.
Как известно, при всех проблемах и противоречиях взаимоотношений саудиты полностью зависят от Соединенных Штатов в военно-политической сфере. Если Вашингтон сформулирует внятные экономические требования (по крайней мере, не затрагивающие базовых принципов существования страны) – они будут выполнены. Тем более, что эффективность нынешней стратегии борьбы за долю рынка посредством демпинга по косвенным признакам не считают бесспорной и в самой Саудовской Аравии.
Поэтому предположу: вероятно, в США уже сложилось понимание (и даже, возможно, проведено предварительное зондирование), что с Эр-Риядом как «держателем контрольного пакета» рынка нефти надо заключать конфиденциальное пакетное соглашение:
— со стороны саудитов – возврат к политике квотирования добычи и воздействие на ОПЕК в том же направлении.
— со стороны Соединенных Штатов – ограничение роста (или даже некоторое сокращение) сектора сланцевой нефти. В распоряжении администрации много гибких мер (лицензионных, налоговых и т.п.), способных притормозить и ограничить развитие «сланцевой» подотрасли. Например, можно вдруг вспомнить о проблемах экологии, которые действительно весьма остро стоят в связи с необходимым для сланцевой нефтедобычи фрекингом.
Таким образом может быть сформирован своего рода негласный «суперОПЕК», способный гибко поддерживать цену (по крайней мере, в среднесрочной перспективе).
Есть у США и другие возможности воздействия на рынок. Цена нефти представляет собой в большей степени психологический и финансовый феномен, чем результат прямого взаимодействия, «торговли» производителей и потребителей. Характерна довольно слабая связь уровня этой цены с балансом спроса и предложения: движения размера рынка исчисляются несколькими процентами – а цена в последние несколько лет колеблется в диапазоне практически ±50%. Такая ситуация, как известно, обусловлена активным участием в ценообразовании толстой, многослойной надстройки финансовых спекулянтов, в т.ч. на рынке деривативов. Прямой связи производных и цены физической нефти нет, но косвенное воздействие существенное: в частности, динамика фьючерсов внимательно отслеживается и учитывается всеми игроками.
Соответственно, Соединенным Штатам не составит серьезных трудностей организовать через пул лояльных крупных инвестиционных институтов манипулирование ценой в желательную сторону – как минимум порядка 10–20%. Конечно, это средство краткосрочное и сугубо вспомогательное (фундаментальные пропорции и тенденции рынка оно преодолеть не способно), но в составе комплекса мер может сыграть важную роль.
Прогнозировать сроки вероятной реализации сценария поднятия цены сложно. Как известно, первая естественная реакция любой бюрократии на изменение ситуации – подождать: вдруг само рассосется. Тем более, что наметился некоторый ценовой отскок (скорее всего, небольшой и «технический», под влиянием части спекулянтов).
Однако, судя по лихости, с которой саудиты, а вслед за ними кувейтцы, иракцы и иранцы предлагают азиатским покупателям скидки, проблема понижательной динамики цен сама не рассосется. Кроме того, чем дольше сохранится ситуация некомфортных для нефтяных инвестиций цен ниже 60 долл., тем сложнее перезапустить процесс в обратную сторону. Одно дело – когда бизнес и инвесторы воспринимают цены ниже 50–60 долл. как более-менее эпизодический прокол явно ниже «нормы» и совсем другое – когда данный уровень начнет восприниматься в качестве достаточно вероятного варианта будущего.
Можно ожидать, что в результате предпринимаемых США мер уже к середине 2015 г. цена будет преимущественно держаться приемлемого для большинства производителей и геополитических игроков диапазона 70–100 долларов. Достаточно вероятно, что уровень цены будет тяготеть к данному диапазону и в ближайшие 2–3 года
Подытоживая: можно ожидать, что в результате предпринимаемых США мер уже к середине 2015 г. цена будет преимущественно держаться приемлемого для большинства производителей и геополитических игроков диапазона 70–100 долларов. Достаточно вероятно, что уровень цены будет тяготеть к данному диапазону и в ближайшие 2–3 года: судя по доступной информации, радикального удешевления добычи углеводородов или каких-либо других революционных инноваций в энергетике, скорее всего, не произойдет.
