Летом 2011 года источником самых тревожных мировых новостей стали страны, которые все привыкли считать, напротив, образцами благополучия, — Соединенные Штаты и государства Западной Европы. Их внутренние проблемы — нежелание американских политиков договориться об экономическом курсе и диссонанс в главных европейских столицах по поводу спасения евро — превратились в мощнейшие факторы международной нестабильности.
Если называть вещи своими именами, глобальная экономика, а соответственно, и политика, стали заложниками двух исторически беспрецедентных экспериментов, которые Запад осуществлял после холодной войны. Один — попытка построить эффективное мировое доминирование Америки. Второй — создать в Европе единую валютную и политическую общность. Оба начинания находятся друг с другом в диалектической связи взаимодействия и соперничества одновременно, но не привели к успеху, а теперь, вероятнее всего, уже и не приведут. Если теперь из-за безответственности и высокомерия западных элит начнется новая волна мирового экономического кризиса, как это повлияет на будущую расстановку сил?
Мир без Запада
Несколько лет назад трое исследователей из Университета Беркли Назин Барма, Стивен Вебер и Эли Ратнер написали статью «Мир без Запада». Они доказывали, что по мере возникновения новых центров экономического роста, а также нарастания напряженности международная система начинает искать способы функционирования в обход Запада, который несколько столетий оставался ее ядром.
Речь не о противостоянии Америке и Европе, а именно о том, чтобы выстроить не зависящие от них отношения. По мнению ученых, американское представление о том, что остальные страны могут либо стремиться стать частью американоцентричной системы, либо бросать Америке и Западу вызов, слишком примитивно. «Развивающиеся державы, предпочитая укреплять собственное сотрудничество и тем самым относительно ослабляя связь с западоцентричной международной системой, строят альтернативную систему, конечный пункт эволюции которой — это не конфликт с Западом, но и не ассимиляция с ним. Просто Запад и особенно Америка все больше теряют свою значимость», — писали авторы на страницах журнала The National Interest.
Насчет потери значимости калифорнийские профессора поторопились. Однако за время, прошедшее после опубликования статьи (лето 2007 года), стало очевидно, что значимость бывает не только позитивного, но и негативного рода. Ипотечный пузырь и последовавший за ним финансовый обвал, который толкнул мир в состояние рецессии, продемонстрировали не только тотальную зависимость всей планеты от качества политики Вашингтона, но и безальтернативность действий — во имя собственного спасения все обязаны поддерживать американскую экономику.
«Мы вас ненавидим»
В феврале 2009 года Financial Times цитировала характерное высказывание гендиректора комитета банковского регулирования КНР Ло Пина, обращенное к американским коллегам: «Ребята, мы вас ненавидим. Как только вы начинаете эмитировать 1–2 трлн долл., мы знаем, что доллар будет падать в цене. Мы вас ненавидим, но мы ничего не можем сделать». Чиновник имел в виду необходимость покупать американскую валюту и долги за неимением ничего другого.
Сейчас этот феномен проявляется еще более наглядно. Никто по-прежнему не заинтересован в обвале США и Европы, и, соответственно, все вынуждены поддерживать существующую систему, но сами американские и европейские лидеры, руководствуясь внутриполитической логикой, кажется, делают все, чтобы не позволить миру сохранить стабильность. Иными словами, политики на Западе, который всегда служил образцом прогресса, эффективности и грамотного управления, в глазах как минимум быстро развивающихся экономик начинают выглядеть безответственными эгоистами. Между тем если этот имидж эталона подвергнется эрозии, то под вопросом окажется один из важных элементов политического и идеологического влияния Запада.
Никто по-прежнему не заинтересован в обвале США и Европы, и, соответственно, все вынуждены поддерживать существующую систему, но сами американские и европейские лидеры, руководствуясь внутриполитической логикой, кажется, делают все, чтобы не позволить миру сохранить стабильность.
К тому, что председатель КНР Ху Цзиньтао или премьер госсовета Вэнь Цзябао приезжают, например, в Европу как «Садко — богатый гость» и покровительственно обещают не бросить в беде евро, все уже привыкли. Как и к постепенной экспансии китайских капиталов. С Америкой сложнее — страна, обладающая военной мощью, несопоставимой ни с одной державой или группой держав, обладает разными рычагами воздействия, даже пребывая в экономических затруднениях. Точнее говоря, тем более пребывая в затруднениях, ведь из истории известно, что резкая смена военно-политической повестки дня иногда помогает найти выход из экономического тупика.
Инстинкт самосохранения
По общему мнению, из кризиса 2008–2009 годов Пекин вышел победителем — Китай преодолел его с наименьшими потерями. При этом главная проблема, которая привела к этому кризису, — дисбаланс между производством и потреблением на Востоке и на Западе — никуда не делась, восстановление основано на той же модели с усовершенствованием некоторых регулирующих финансовых механизмов.
Если произойдет новое обрушение, его следствием будут, вероятно, уже концептуальные оргвыводы: «обход» Запада ради минимизации рисков примет целенаправленный характер и в экономическом, и в политическом смысле. Процесс, надо сказать, будет вынужденным, ведь сегодня никто всерьез не хочет бросать вызов Америке, меньше всех — КНР, которая осознает масштаб связанных с этим осложнений. Но тут уже начнет работать инстинкт самосохранения, который, впрочем, на Западе будет все равно воспринят как враждебная политика.
Так что нарастание военно-силовой напряженности неизбежно, тем более что Соединенным Штатам удержание доминирующей роли обязательно для преодоления собственного кризиса.
Источник импульсов
Невеселые перспективы ставят перед Москвой острые вопросы. Российская политика была и в основном остается исключительно западоцентричной. Это относится не только к курсу на мировой арене, но и к внутренней дискуссии.
Взаимоотношения с Западом являются важной частью культурного и идейного самоопределения. Именно Европа-Запад всегда служили и служат источником трансформационных импульсов, которые Россия сама для себя почему-то не генерирует. Да и вообще представление о «цивилизованности» на протяжении столетий связано с образом Европы, к которому хорошо бы тянуться (хотя методы этого подтягивания, как правило, резко противоречили любым европейским идеалам).
Если Запад начнет утрачивать «модельные» и лидерские функции, как это повлияет на российское внутреннее состояние? Тем более что по мере нарастания проблем в ЕС отдельные страны, похоже, будут спасаться как могут и стремиться к выгодным договоренностям, наподобие энергетических сделок или недавней продажи России французских вертолетоносцев «Мистраль». А учитывая особенности российской деловой среды и крупного бизнеса, тесно связанного с государством, европейские интересы будут не транслировать «европейские ценности», а только использовать и укреплять основанную на монополиях коррумпированную российскую систему.
Новый идеал
Отсутствие у отечественного интеллектуального класса внутренней самодостаточности приводит к тому, что интересы и задачи в России постоянно формулируются, отталкиваясь от каких-то внешних факторов. Причем неважно, проводится ли политика про- или анти-. Главное, что точка отсчета находится где-то вовне.
Если подобное положение будет сохраняться, то деградация Запада будет, видимо, означать для России переключение на аналогичную матрицу отношений с Азией, в первую очередь с Китаем. При этом понимание Россией азиатских дел оставляет желать лучшего, все-таки совсем другая политическая культура и отсутствие глубокого интереса на протяжении длительного времени. К тому же Россия в Азии сегодня — очевидно слабое звено.
Попытка российской элиты и общества ориентироваться на западные образцы предусматривала (хотя бы на уровне идей) стремление к социальному и политическому прогрессу. Аналогичная ориентация на Азию чревата тем, что вместо реальных экономических и организационных достижений азиатских моделей заимствоваться будет их антидемократическая политическая сторона, близкая сердцу российской элиты.
Понимание Россией азиатских дел оставляет желать лучшего, все-таки совсем другая политическая культура и отсутствие глубокого интереса на протяжении длительного времени. К тому же Россия в Азии сегодня — очевидно слабое звено.
В новом мире России еще больше, чем раньше, нужна внутренняя гармония и консолидация общества не посредством подавления, что едва ли уже и возможно без окончательного разрушения государственной ткани, а на уровне осознания того, что в противном случае у страны нет будущего. Правда, пока вместо работы над осознанием можно наблюдать конъюнктурные манипуляции все большего масштаба и изысканной изощренности. Это наследие европейской цивилизации постсоветская Россия усвоила моментально.
