Ожидать от американцев, привыкших считать свою страну бесспорным номером первым, признания, что во многих областях она уступила превосходство азиатской державе и что у нее нужно учиться, значит требовать слишком многого». Нет, это не цитата из актуального комментария об американско-китайских отношениях. Приведенным строчкам больше 30 лет, и они взяты из книги «Япония как номер один: уроки для Америки», изданной в 1979 году профессором Гарварда Эзрой Фогелем.
Эта беллетризованная монография стала тогда одной из наиболее читаемых книг в Соединенных Штатах, а в Японии установила рекорд продаж книги иностранного автора. Фогель утверждал, что японская социально-экономическая модель обладает рядом серьезных преимуществ перед американской системой: ровные и здоровые производственные отношения, низкая криминализация общества, отличные школы и качественная управленческая элита с длительным горизонтом планирования.
Сейчас о тогдашних опасениях, а профессор Фогель был лишь наиболее ярким их выразителем, вспоминают с усмешкой. Если тридцать лет назад Япония наступала на пятки Америке, то уже десятилетие спустя она погрузилась в рецессию, которую не может преодолеть до сих пор. Многие из национальных особенностей, которые считались сильными сторонами Страны восходящего солнца, сегодня признаны чуть ли не причинами ее затяжного кризиса. Однако проблема американского отставания, сформулированная три десятилетия назад, снова кажется насущной, хотя теперь и не в связи с Японией. И послание президента конгрессу, второе за время нахождения в Белом доме Барака Обамы, проникнуто именно такой идеей.
О том, что американское лидерство — не аксиома, Обама упомянул уже год назад, в своем первом ежегодном обращении. В этом году он пространно развил тему, причем спичрайтеры нашли неожиданный образ — «момент спутника». Президент напомнил, что более полувека назад СССР резко обогнал США в космосе, запустив первый искусственный спутник Земли. Американское руководство находилось в растерянности, не имея ни научных, ни технологических возможностей для того, чтобы взять реванш. Но нация мобилизовалась, сделала упор на науку и образование, в результате США через 10 лет не только высадились на Луне, но и совершили инновационный рывок в экономике.
Нынешнюю ситуацию Обама назвал новым «моментом спутника»: нужны исследования и инновации в масштабе, невиданном со времени космической гонки. И именно на это будет нацелена политика его администрации в ближайшие годы.
Предлагаемая модель понятна и логична. Но интересно, возможно ли воплотить ее в жизнь в условиях, когда отсутствует соперник, аналогичный Советскому Союзу. То есть такой, соревнование с которым является системной базой всей политики.
Гонка по освоению космоса, движущей силой которой являлись соображения национального престижа, одновременно была побочным продуктом гонки вооружений, то есть военно-политического противостояния «холодной войны». Соответственно, и решения экономических проблем находили в этой парадигме. В конце концов угрозу отставания от Японии, о которой писали в конце 1970-х, Америка преодолела во многом за счет военно-промышленного витка, начавшегося с приходом к власти в 1981 году Рональда Рейгана. Им же двигало стремление разобраться не с японскими экспортерами, а с советскими генералами и членами Политбюро.
С момента окончания «холодной войны» Америка фактически соревнуется со всем миром, доказывая ему свою состоятельность как глобального лидера.
Новый «момент спутника» случился в условиях, когда, как говорит сам Обама, у Соединенных Штатов нет явного противника. Даже гонка вооружений приняла характер одностороннего наращивания расходов на оборону при отсутствии сопоставимого оппонента.
С момента окончания «холодной войны» Америка фактически соревнуется со всем миром, доказывая ему свою состоятельность как глобального лидера. А для этого требуются ресурсы куда большие, чем были необходимы для сдерживания даже такого гиганта, как СССР.
Впрочем, в этом своем устремлении США, похоже, достигли предела. Не случайно в послании конгрессу заявлено о предстоящем сокращении военных расходов, а мысль о невозможности единоличного глобального лидерства проходит лейтмотивом всей деятельности Обамы.
Барак Обама много говорит о конкуренции: в новом мире даже Америке ничто не гарантировано, другие развиваются лучше. Примечательно, что даже России нашлось место в перечне опережающих Соединенные Штаты стран — по объему вложений в железнодорожное строительство. Вообще получается, что и в невоенной сфере США, с одной стороны, конкурировать не с кем (по совокупной мощи страна останется недосягаемой как минимум пару десятилетий), а с другой — придется конкурировать со всеми, потому что у каждого есть нечто более продвинутое, чем в Америке. То есть это не та гонка, где нужно обогнать другого бегуна того же класса. Приходится догонять сразу всех, но все бегут в разные стороны и разным стилем.
Соперничество периода биполярного мира было единоборством по понятным правилам, к тому же не требовалось изобретать мотивацию к развитию, само наличие советской угрозы стимулировало лучше любых лозунгов. Теперь такой угрозы нет. Попытки ее придумать предпринимались не раз за последнее десятилетие — то международный терроризм, то «авторитарный капитализм» (Китай и Россия)… Постепенно внимание фокусируется собственно на Китае, это очевидно хотя бы по количеству американских публикаций о разнообразных опасностях, якобы исходящих из этой страны. Но на системного оппонента Пекин пока и в обозримой перспективе не потянет — во-первых, не хочет, во-вторых, не может.
Конечно, при желании можно взвинтить напряженность, воспользовавшись каким-нибудь региональным кризисом и раздув его до масштабов крупного международного конфликта. Но в современных неупорядоченных условиях исход непредсказуем, вместо освежающего военно-технического прорыва может случиться увязание в болоте, Ирак и Афганистан служат мрачным напоминанием об этом. К тому же Барак Обама совсем не человек войны, и, по крайней мере, при нем таких попыток не предвидится.
Зато выступление Обамы — достижение ораторского искусства, при помощи которого он надеется вдохновить общество на свершения. Цели, поставленные в послании, благородны — образование, инновации, инфраструктура, национальное единство, и все это во имя возрождения духа настоящей Америки пионеров и отцов-основателей. Правда, не очень понятно, как одновременно увеличивать вложения во все перечисленные сферы, укреплять социальную систему и замораживать расходы. И все это в условиях недружественного конгресса, который президент призывает к консолидации.
В ближайшие годы легендарной способности Америки к самообновлению предстоит серьезный тест, который станет чистым экспериментом — выйдет ли страна на качественно новый этап развития без мощных внешних импульсов и потрясений. И будут ли через пару десятилетий так же смеяться над нынешним опасением китайского превосходства, как сейчас иронизируют над японскими пророчествами тридцатилетней давности.
