В итоговой декларации чикагского саммита НАТО говорится о том, что ПРО НАТО «не направлена против России и не будет подрывать стратегические силы сдерживания России». Альянс считает это политическими гарантиями, но они не юридически обязывающие, так что реакция Москвы понятна — слова, не подкрепленные ничем конкретным. К тому же Россия в общем-то ждет обязательств или хотя бы обещаний от Соединенных Штатов, ведь ПРО НАТО — это эвфемизм. Вашингтон же от себя даже такое произносить не торопится. Как бы то ни было, тема противоракетной обороны не исчезнет с повестки дня, поскольку она в какой-то степени является квинтэссенцией не только российско-американских отношений, но и всей современной мировой политики.
***
На днях я присутствовал на семинаре, посвященном стратегическим аспектам взаимоотношений России и США, и на второй день у нас с американским коллегой, сидевшим рядом, практически одновременно родилась одна и та же мысль. Было бы замечательно подобрать комфортабельный остров где-нибудь в южной части Индийского океана и отправить туда всех мировых специалистов по стратегической стабильности и по контролю над вооружениями. Там им было бы хорошо и интересно, они самозабвенно обсуждали бы проблемы первого и второго ядерного удара, диалектику гарантированного взаимного уничтожения, взаимосвязь наступательных и оборонительных компонентов стратегических систем, возможности взаимной верификации и повышения доверия посредством мониторинга датчиков скорости ракет на взлете и обмена данными и т.д. Достигали бы промежуточных результатов, сближали позиции, бросались бы обсуждать снова и снова. При этом, поскольку события происходили бы где-то на Мадагаскаре, эта интереснейшая деятельность никак не мешала бы основной канве международной политики, которая давно уже развивается в ином направлении…
При этом нельзя сказать, что все это неважно и не имеет смысла. До тех пор пока у России и Соединенных Штатов остаются гигантские ядерные арсеналы, способные уничтожить друг друга и весь мир, принципы, выработанные и накопленные в эпоху биполярного ядерного противостояния, невозможно ни отбросить, ни обойти. Но они действуют в другом измерении — существующем, но параллельном главному месту действия.
Недавние заявления начальника Генерального штаба ВС России Николая Макарова о том, что наша страна может нанести удар по объектам американской ПРО, если они будут размещены поблизости от российских границ, наделало много шума. Больше всего, конечно, переполошил тот факт, что российский военачальник допускает возможность военной акции против Европы. Звучит, конечно, устрашающе. Но что означает?
Это типичный пример параллельного измерения. В реальности все понимают, что никакой войны — ни ядерной, ни обычной — между Россией и НАТО, Россией и США быть не может. В принципе. Причем не только в Европе, которая превращается в стратегическую периферию, но и вообще где бы то ни было. Однако военные обязаны исходить не только из здравого смысла, но и из подсчитываемых и оцениваемых потенциалов, возможностей гипотетических противников. Между тем вот уже 20 лет Североатлантический альянс расширяется вокруг России, а последние десять лет Соединенные Штаты рассуждают о развертывании стратегической противоракетной обороны поблизости от ее границ. Это тоже параллельное измерение, поскольку необходимость строительства ПРО именно там объясняется задачей защитить Европу от угрозы иранских ракет. Их пока не существует, к тому же совершенно неясно, зачем Ирану, который борется за региональное влияние с соседними странами (Израиль, Саудовская Аравия и пр.), вообще направлять свои пока еще лишь проектируемые ракеты на Европу.
***
Американская ПРО — очень дорогостоящий, технологически сложный и политически неоднозначный проект, но он сродни религии. Идея президента Рональда Рейгана о том, что Америка может создать щит, при помощи которого она отгородится от любых ракетных угроз, сразу настолько понравилась американскому истеблишменту, что вот уже почти 30 лет живет в умах. Постепенно она превращается из рейгановской утопии (точнее — блефа, призванного напугать СССР) в объект вложения больших средств и приложения огромных усилий. Издержек масса, но отказаться от образа безопасного будущего невозможно. Ни один президент не рискнет это сделать. Универсализм подхода становится ловушкой в текущей политике. ПРО направлена против России? — спрашивает Москва. Нет, снова и снова говорят в Вашингтоне. Она должна защитить Америку от любых угроз? Да! Значит, против всех, то есть и против России? Ответ, естественно, тоже положительный. Но коль скоро у нас сохраняется принцип гарантированного взаимного уничтожения (другого способа как-то уравновешивать огромные арсеналы просто не придумали), значит, есть гипотетическая возможность обезопасить себя щитом от ответного удара. И неважно, что такой сценарий между Россией и Америкой за пределами реальности. Если есть возможность — значит реально.
На деле ситуация еще более умозрительна. Американцы говорят россиянам: первые три фазы предполагаемой системы ПРО в Европе не могут нанести урон российскому арсеналу, какая-то теоретическая возможность перехвата российских баллистических ракет появляется только на последней, четвертой фазе. А до этого еще далеко, и нет никакой гарантии, что технологически это будет возможно. И, вероятно, это правда. Но, с другой стороны, если все-таки будет возможно, как российские генералы должны на это реагировать? Позволить системе развиваться до тех пор, пока она действительно станет представлять угрозу, и только тогда начать принимать меры? Но уже будет поздно. А американская сторона на все российские возражения ответит: а что же вы раньше соглашались, мы же предупреждали.
***
Еще раз повторю: все это почти никак не связано с реальной повесткой дня и теми реальными угрозами, с которыми сталкиваются Россия, США, НАТО и другие страны. Ядерное оружие вскоре после своего создания в середине прошлого века приобрело политический, а не военный характер, смысл его заключался в том, что оно никогда не будет применено. Примечательно, что сдерживание, по сути, было не только взаимным. Наличие ядерного оружия накладывало ответственность и дисциплинировало самих его обладателей. Несколько утрируя, можно сказать, что ядерные державы сдерживали сами себя от авантюризма собственных лидеров, радикалы в элитах, готовые пойти ва-банк ради победы над врагом, отсекались.
Политическая функция ядерного оружия сохранилась, оно сегодня прежде всего служит элементом престижа — сверхдержавного, великодержавного, просто важного участника международных отношений. (Функция реального сдерживания остается, но в основном в странах, подобных Северной Корее, которые таким образом просто обеспечивают свою неприкосновенность от «смены режима».) И в этом политическом качестве ядерное оружие будет существовать дальше, а все сопутствующие дискуссии продолжатся. Просто надо понимать, что это параллельное измерение, связанное, но не совпадающее с основным, где происходят события международной жизни.
В политике виртуальное часто не менее важно, чем реальное. Мир представлений, символов и образов, тем более подкрепленных неприменимым, но невероятно разрушительным арсеналом, существует, и в нем будут происходить разные события.
Однако если задуматься, несуществующая еще система ПРО против несуществующей пока угрозы, которая провоцирует нереализуемый на практике ответ и бесконечные обсуждения на повышенных тонах, — это символ беспомощности мировой политической элиты перед лицом настоящих вызовов. Всегда проще обсуждать хорошо знакомое и давно ставшее виртуальным противостояние, чем искать ответы на новое и непонятное, то есть на угрозы, связанные с коренной и неуправляемой трансформацией международной системы.
Отказ Америки от ПРО невозможен, равно как и юридические гарантии, связывающие Вашингтону руки. Никакой конгресс это не примет. Решение российско-американской проблемы ПРО лежит где-то на пересечении военно-технических мер контроля, то есть повышения прозрачности проекта, финансовых трудностей, которые заставят даже США серьезно экономить на военных расходах, и точно сформулированных политических деклараций. Это станет лебединой песней специалистов по стратегической стабильности. Дальше следует немедленно предоставить им возможность наслаждаться обществом друг друга на прекрасном острове, прежде чем они придумают себе другую работу.
