Военно-политические кризисы, имевшие место в различных точках мира в последние 20 лет, сформировали новые правила игры в международных отношениях. Сложившаяся однополярная система наложила на Соединенные Штаты Америки, как на единственную сверхдержаву, очень важную, но в то же время трудную миссию. С одной стороны, она заключалась в том, что США несут ответственность за сохранение мира и безопасности в рамках новой системы миропорядка. С другой – коммунизм, который противостоял либерализму и активно предлагал миру иную модель идеологического развития, потерпел поражение. Вряд ли можно спорить с тем фактом, что Соединенные Штаты – уникальное государство. Оно функционирует на основе внутриполитической матрицы, которая существует независимо от конкретных личностей, групп и элит. Матрицу трудно чем-либо повредить как изнутри, так и извне, что придает Америке способность к внешнеполитической гибкости.
Нет сомнений и в том, что США – империя, стремящаяся к сохранению лидирующих позиций в мире. Но Американская империя построена на совершенно иных принципах, по сравнению с классическими империями прошлого. Соединенные Штаты предлагают сотрудничество на основе договора, в рамках которого происходит определенный обмен благ. Так, согласно «Пакту Куинси» от 1947 г., американцы предоставили Саудовской Аравии гарантии безопасности от внешних угроз в обмен на покупку нефти по выгодной цене. Немного в иной форме протекает и американо-израильский диалог, где США гарантируют безопасность Израиля как «витрины американской демократии» для всего Ближнего Востока. При этом особенности внутриполитического устройства США позволяют более слабым странам влиять на внешнеполитические решения Америки через отдельные институты. Так, например, армянские, израильские, польские и греческие диаспоры, имея влиятельные лоббистские группы в законодательной и исполнительной власти, могут качественно повлиять на общий вектор политики Вашингтона в отношении Армении, Израиля, Польши и Греции. По сути, именно эти черты позволили известным историкам Чарльзу Мейеру и Гейру Люндстаду назвать Америку «Империей приглашения» (Empire of Invitation).
«Соединенные Штаты Америки формируют миропорядок и главенствуют в нем, гарантируя определенные преимущества другим странам в обмен на их молчаливое согласие. В отличие от имперского, этот американский мировой порядок определяется договорами, регламентирующими правила игры между лидером и всеми остальными. Таким образом, нормы и институты, которые сформировались в контексте гегемонии США, ограничивают возможность принудительного осуществления власти Америкой, а также дают возможность другим странам участвовать в управлении системой», – пишет американский политолог и историк Нейл Фергюсон в своей книге «Колосс». Америка, вышедшая победительницей из политико-идеологического противостояния c CCCР, укрепила собственную внутреннюю политическую веру в исключительность. В данном контексте идея «демократического мессианства» была вызвана не столько возросшими амбициями Америки, сколько тем, что в этом нуждался сам внешний мир.
Теория демократического мира стала краеугольным камнем внешнеполитической стратегии США после холодной войны. Так, еще 41-й президент Джордж Герберт Буш заявил британскому премьеру: «Причиной, по которой я так сильно ратую за демократию, является то, что демократии не вступают в войну друг с другом. Причина в том, что люди из большинства демократических обществ не любят войну, они понимают, что значит война. Я верю в то, что демократия может обеспечить мир».
Стратегическая линия экспорта демократии как победившей идеологии была поддержана как Демократическими, так и Республиканскими элитами. Первым шагом к реализации проекта «общедемократического мира» стало принятие беспрецедентного закона «В поддержку свободы», в рамках которого США до сегодняшнего дня выделяют миллионы долларов безвозмездной финансовой помощи 120 государствам мира. Демократ Клинтон, сменивший республиканца Буша, заявил о сохранении и активизации политики международной демократизации.
Но, конечно, в Вашингтоне прекрасно осознавали, что экспорт демократии, помимо положительного эффекта, приведет к негативным последствиям в долгосрочной перспективе. История показала, что всякий идеологический экспорт – процесс болезненный, который невозможен лишь посредством отдельных правительственных программ. В данном контексте Америка уделила большое внимание разработке политики мягкой силы. Именно инструмент soft power стал для Соединенных Штатов ключевым оружием в контексте реализации своей внешней политики. Американский политолог Стивен Уолт говорит об этом так: «Нельзя заставить придти к демократии, но можно о ней рассказать и помочь в ее строительстве».
При этом было понимание и того, что мягкая сила успешно функционирует в условиях относительного мира и стабильности в каждом отдельно взятом субъекте. Совершенно ясно, что «мягкая сила» была не способна остановить кровопролитную войну в Югославии или нападения Ирака на Кувейт. И всю тяжесть взятой на себя ответственности США почувствовали уже в период первых военных операций против Ирака. Но сегодня уместно задать простой вопрос: «Как бы отреагировало международное сообщество на факт оккупации Кувейта в отсутствии какой-либо реакции Соединенных Штатов?». Не критика, а факты показали, что страны Европы, Иран или Китай не смогли пойти на конкретные меры и заставить Саддама Хусейна вывести войска. 11 сентября 2001 г. миру, но прежде всего Америке, был брошен новый вызов. Исламисты, которым США оказывали военно-техническую и финансовую помощь в рамках борьбы с СССР в Афганистане, нанесли по Америке серьезный удар. Объявляя «крестовый поход» против терроризма, Джордж Буш-младший в очередной раз подчеркнул, что «Соединенные Штаты будут еще упорнее в своем стремлении в поддержке развития демократии во всем мире».
В дальнейшем политика администрации Буша привела к резкому усилению американского военного присутствия в мире, что было интерпретировано как стремление Вашингтона к мировому «диктату» в угоду своим национальным интересам. Известный американский аналитик Эммануэль Тодд отмечал в этой связи: «Афганистан и Ирак, увеличение ассигнований на военные нужды, а также вызвавшая бурную полемику Стратегия национальной безопасности 2002 г. обнаружили истинные намерения американской державы и глубоко обеспокоили почти все мировое сообщество. Фундаментальные вопросы, касающиеся характера глобальной политики — кто командует и кому это выгодно- обсуждаются как между давнишними союзниками, так и заклятыми врагами».
После интервенции в Ирак в 2003 г. отношение к Америке в мире стало резко ухудшаться. Политику Джорджа Буша подвергали критике как на «Востоке», так и на «Западе». Но критика в очередной раз не смогла остановить США. И в этой ситуации Америка действовала, исходя из конъюнктуры, когда международное сообщество не хотело брать на себя бремя ответственности. Иными словами, критика стала неким максимумом для Америки, которая еще согласно «Доктрине Эйзенхауэра» от 1957 г. наделила себя исключительным правом на ведение войн на Ближнем Востоке.
Политолог Чалмерс Джонсон в своей работе «Империя и ее темные стороны: милитаризм, секретности, конец республики» пишет: «Американские военные базы расположены практически по всему миру. Россия чисто формально сотрудничает с Соединенными Штатами в области обеспечения безопасности, а Китай, похоже, смирился с необходимостью существовать в условиях американского мирового господства. Впервые в новейшей истории наиболее сильное государство мира может проводить свою политику в глобальном масштабе без помех со стороны других держав. Мы живем в эпоху однополярного мира – эпоху полного превосходства Америки».
Подобное положение дел сохраняется доныне. Взоры различных государств мира по-прежнему устремлены в сторону Америки, а те или иные политические события трактуются исключительно в привязке с внешней политикой той или иной администрации Белого дома, Государственного департамента и Конгресса. Постсоветские страны стремятся сотрудничать с США и НАТО для решения собственных задач (от модернизации вооруженных сил до получения гарантий безопасности»), в то время как Япония и Южная Корея рассматривают Америку не только как союзника, но и как единственную силу, способную сдержать растущие амбиции Китая.
В целом за последние двадцать лет лишь однажды другой международный актор смог предложить «альтернативу» Америке в конкретном вопросе. Речь идет о российских инициативах в рамках разрешения сирийского кризиса. Но достаточно ли этого? Выступая перед студентами престижной военной академии Вест-Пойнт, Барак Обама заявил: «И когда случился тайфун, или были похищены школьницы в Нигерии, или люди в масках заняли здания в Украине – мир обращается за помощью к Америке. Поэтому Соединенные Штаты остаются единственной незаменимой нацией. Это было верно для прошлого века, и это будет верно для последующего».
Если отбросить «пафос», который характерен для Барака Обамы, то можно увидеть сегодняшнюю действительность. Станут ли Россия, Китай, Иран, Франция или Германия всерьез заниматься поиском людей, похищенных террористами «Боко Харам»? Способны ли те же игроки быть серьезными посредниками в урегулировании ближневосточного конфликта? И объективно важно не только желание, но и наличие необходимых ресурсов. Так, последние события в Ираке, связанные с успешным наступлением террористов из группы «Исламское государство Ирака и Леванта» вновь продемонстрировали «нежелание» международного сообщества идти дальше «критики».
Долгое время стабильность международной системы определялось двумя ключевыми условиями: а) если правила игры вырабатывались коллективно и большинство государств были довольны ими (Венская, Версальско-Вашингтонская); б) если правила навязаны ведущими центрами силами без объективной альтернативы для большинства (биполярная). С учетом нынешнего расклада сил в мире и существования нетрадиционных угроз, возвращение к «Концерту великих держав» и системы баланса сила представляется утопичным. Биполярная система, подразумевающая противостояние США и Китая, также невозможна по следующим объективным и субъективным причинам: 1) Китай в глазах «Запада» является диктатурой, государством-носителем коммунистической идеологии; 2) КНР, имеющий большое количество серьезных внутриполитических проблем (в т.ч. Тайвань, Тибет, Уйгурский район), объективно не способен стать новым гегемоном; 3) Китай не стремится к международному противостоянию с Америкой, а ее долгосрочные приоритеты заключаются в укреплении ее позиций в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
В данном контексте оптимальным станет не воссоздание парадигм прошлого, а реформирования системы настоящего. Если международное сообщество недовольно гегемонией Америки и ее лидирующей ролью в рамках ведущей универсальной организации – ООН, необходимо реформировать именно организационную матрицу, а не подвергать критике один из ее субъектов, подавляющий остальные элементы. В целом события «арабской весны» и кризис на Украине показали, что без реформирования основного органа ООН невозможно эффективно обеспечивать систему коллективной безопасности. Так, американский профессор Томас Вейс считает, что постоянные члены Совбеза не могут объективно реагировать на современные вызовы и угрозы. «Китай должен научиться любить Японию, Великобритании нужно быть беспристрастной по отношению к Пакистану и Индии, Россия и Америка должны оставить в прошлом холодную войну, а Франции следует оставить свои националистические замашки», – подчеркнул профессор Вайс.
Во многих случаях США действовали в обход Совета Безопасности (Югославия, Ирак), а Россия и Китай, как правило, поддерживают, вопреки позиции большинства, единую или близкую к единой политические линии (Сирия, Украина). Двойные стандарты в рамках Совбеза также проявляются в отношении тех международных договоренностей, которые приняты и ратифицированы большинством государств-членов ООН. Учитывая проблемы двойных стандартов и превалирование национального интереса в ущерб международному праву, необходимо предпринять следующие шаги для обеспечения объективной деятельности Совбеза:
- Расширение числе постоянных членов Совета Безопасности ООН. С учетом геополитических и экономических реалий необходимо принять ведущие региональные державы в постоянные члены СБ ООН. Так, профессор Джорджтаунского университета Чарльз Капчан заявил CNN: «Думаю, мы увидим это расширение в ближайшие пять, шесть, семь или восемь лет. Но на самом деле это будет настоящая давка, как в школьной столовой, из-за ревнивого отношения к тому, кто займет места постоянных членов Совета Безопасности ООН». В рамках данного пункта предполагается равномерное внесение финансовых средств со стороны всех постоянных членов Совета Безопасности.
- Право вето должно быть аннулировано. Однако ввиду определенных политических симпатий отдельных государств, способных формировать коалиции против других членов, решения должны приниматься консенсусом. Отмена вето продемонстрирует преодоление ООН стереотипов и парадигм времен холодной войны.
- Необходимо возобновить активную работу военно-штабного комитета в рамках статьи №43 Устава ООН. Статья гласит: «Все Члены Организации для того, чтобы внести свой вклад в дело поддержания международного мира и безопасности, обязуются предоставлять в распоряжение Совета Безопасности по его требованию и в соответствии с особым соглашением или соглашениями необходимые для поддержания международного мира и безопасности вооруженные силы, помощь и соответствующие средства обслуживания, включая право прохода».
- Совет Безопасности должен действовать исключительно в правовых рамках, которые наделены ему Римским статутом. Подобный шаг необходим для того, чтобы исключить возможность формирования Совбезом специальных военно-политических трибуналов. СБ ООН превысил свои легитимные полномочия, создав в рамках принятых резолюций трибуналы по бывшей Югославии и Руанде. Исходя из принципов международного права и VII главе Устава ООН, подобные трибуналы должны создаваться исключительно на основе универсальных международных соглашений.
Провести подобную реформу будет сложно, ввиду больших противоречий и отдельных предпочтений среди постоянных членов Совета Безопасности ООН. Так, если Англия и Франция поддержат включение в СБ ООН Бразилию, Индию и Японию, то Россия поддержит Германию, Италию, Аргентину и Иран, но выступит против Японии и Пакистана. Более того, довольно трудно представить, что может заставить Китай поддержать Японию, Южную Корею и Индию. В сложном положении окажутся и США, которые, поддержав одних стратегических союзников – Японию и Израиль, могут испортить отношения с другими союзниками – Южной Кореей и Турцией. Но, несмотря на наличие столь весомых политико-идеологических противоречий, большинство субъектов, не желающих подчиняться более сильному игроку, должны пойти на существенные уступки друг другу. Реальность такова, что «Многополярный мир» – это лишь абстракт, но не система, имеющая свою конкретную структуру и организационную матрицу.
