Российско-китайское военно-техническое сотрудничество, а точнее говоря, поставки в КНР российской военной техники и передача ей военных технологий – одна из наиболее интересных, но и наиболее закрытых страниц современной внешней и военно-технической политики России. Возобновление поставок оружия Пекину в 1992 году – после тридцатилетней советско-китайской холодной войны – явилось сенсацией, свидетельством того, как изменился мир к концу ХХ века. На протяжении последнего десятилетия вопрос о поставках оружия соседней великой державе хотя и ставился не раз, но всегда в излишне идеологизированной плоскости. Сотрудничество с КНР рассматривали то как материальную основу нового континентального альянса, направленного на сдерживание США, то как средство выживания для предприятий ВПК, то как недальновидный курс на взращивание потенциального противника. При этом, однако, более углубленный взгляд на проблемы, возникающие в связи с поставками вооружений и технологий Китаю, и сам их характер не становились предметом отдельного серьезного исследования.
Брошюра Константина Макиенко, выпущенная Российским представительством вашингтонского Центра оборонной информации, восполняет этот пробел. Автор, молодой, но уже известный российский аналитик, специализирующийся на проблемах экспорта вооружений, сумел обобщить практически всю открытую информацию по проблеме, профессионально проанализировал ее и сделал важные заключения. Небольшая по объему, но емкая по содержанию работа, безусловно, заслуживает того, чтобы с ней ознакомились как те, кто занимается международными отношениями в Азии, так и те, кто интересуется военно-стратегической проблематикой.
Большинство выводов, к которым приходит автор, хорошо обоснованы. Действительно, в 1990-е КНР сумела добиться впечатляющего технологического прогресса своих ВВС, перейдя от эксплуатации авиационной техники второго поколения к работе с самолетами четвертого и «четвертого плюс» поколений. Военно-морские силы континентального Китая также сумели существенно повысить свою мощь благодаря приобретению современных противокорабельных ракет и наращиванию корабельной ПВО. Немаловажна оценка, которую автор дает потребностям Народно-освободительной армии Китая, включающим, в частности, системы обеспечения боевых действий, тяжелые истребители и истребители среднего класса для ВВС, малогабаритные корабельные системы ПВО, противокорабельные ракеты для ВМС, а также субстратегические системы вооружений.
Столь же справедливы выводы о том, что, несмотря на закупки российских вооружений, КНР в обозримом будущем по-прежнему не будет в состоянии провести успешную наступательную операцию против Тайваня и оккупировать остров. Усилия Пекина, направленные на достижение воздушного превосходства в районе Тайваньского пролива, будут, вероятно, успешно блокированы Тайбэем, обладающим для этого достаточными финансово-экономическими ресурсами. Макиенко прав, заключая, что стратегия политического и военного руководства КНР «состоит в том, чтобы создать потенциал достоверного устрашения Тайбэя, которое должно быть всего лишь одним из элементов более сложной политико-дипломатической операции по присоединению мятежной провинции» (с. 33).
Ряд других выводов брошюры представляются более спорными. Так, анализ военного баланса в Юго-Восточной Азии (с. 33–37), в отличие от тайваньского сюжета, не сопровождается рассмотрением политических и экономических составляющих пекинской стратегии на этом направлении. Соответственно он повисает в воздухе, предлагая вызывающие сомнения ориентиры на будущее. Стратегия Пекина в данном регионе отнюдь не сводится к достижению военного превосходства, захвату островов и контролю над проливами, через которые поступает ближневосточная нефть. Китай действует на нескольких направлениях, главными из которых являются экономическое и финансовое. КНР строит схемы не конфронтации, а сотрудничества, надеясь на возможности своего рынка и валюты больше, чем на авиацию и флот. Что же касается вовлеченности третьих стран (США, Индия), то здесь автор совершенно прав. Усиление внимания США к Юго-Восточной Азии определяется не только необходимостью борьбы с международным терроризмом, но и экономическими интересами.
Более серьезным является вопрос о глобальной военно-политической стратегии Пекина. Макиенко исходит из допущения, что «КНР начала движение к статусу второй сверхдержавы или, по крайней мере, к статусу единственного в мире государства, которое в перспективе сможет составить конкуренцию США на конвенциональном поле» (с. 20).
Это допущение чрезвычайно смело. «Прилагая» к Китаю модель СССР (что автор делает, рассматривая более частные вопросы развития парка военной авиации), исследователь рискует прийти к выводам, с виду правдоподобным, но фактически необоснованным. Внешнеполитическое и стратегическое поведение Пекина, особенно в последние 25 лет, разительно отличается от советских стереотипов. Так, в завершающее десятилетие холодной войны Пекин не поддался искушению включиться в гонку ядерных и обычных вооружений, которая резко затормозила бы развитие Китая, как это произошло с Советским Союзом.
Еще меньше оснований предполагать, что КНР будет готова или рискнет бросить вызов американскому военному превосходству в ближайшие четверть века. Во-первых, потому, что масштабы внутренних проблем в Китае поистине гигантские. Во-вторых, потому, что экономическое развитие остается безусловным приоритетом пекинского руководства, основой власти КПК и гарантией от хаоса, неизбежного в случае свержения компартии. В-третьих, потому, что внешнеполитические амбиции Пекина носят довольно ограниченный характер. В-четвертых, потому, что у китайских руководителей перед глазами опыт СССР, закат которого начался как раз тогда, когда был достигнут долго искомый военно-стратегический паритет с США. И отчасти в результате наступления этого паритета.
Сказанное выше не означает, что Китай в конце концов не займет позицию второй (после Америки) военной державы мира на «конвенциональном поле». Это вполне может произойти в течение ближайших 15—20 лет. Стать вторым, однако, гораздо более легкая задача, чем составить глобальную или региональную конкуренцию США. «Второй» в современной стратегической ситуации лишь лучший среди примерно равных государств. «Первый», то есть США, – это обладатель военной мощи и военных возможностей принципиально иного уровня. Китайское руководство, вероятно, исходит из того, что во второй половине XXI столетия КНР сможет стать мировым лидером, опередив по ряду важнейших показателей США. Достижение мирового лидерства по-китайски, однако, будет, скорее всего, сильно отличаться от западных и советских планов завоевания мирового господства или «победы коммунизма». В «китайском проекте» военная сила станет играть роль, но второго, а не первого плана.
Наконец, работа Константина Макиенко подводит читателя к размышлениям на более общие темы российской политики в отношении КНР. Рост военной мощи Китая, контрастирующий с продолжающимся кризисом отечественной военной организации, ставит серьезную проблему перед будущими военными реформаторами. Уже сейчас Пекин, как и НАТО, превосходит Россию в «конвенциональном» военном отношении. Практически все согласны в том, что крупномасштабный вооруженный конфликт в Европе совершенно невероятен. При этом ядерное оружие выступает страховкой безопасности России по отношению к США и их союзникам. Хотя официальные лица тщательно воздерживаются от публичных оценок состояния и динамики российско-китайского военного баланса и значения «китайского фактора» для военной безопасности РФ, есть основания для того, чтобы распространить на КНР выводы, сделанные в отношении западных соседей. Крупномасштабная война с Китаем в обозримой перспективе является крайне маловероятной. Гарантией безопасности России опять же должен выступать ее ядерный потенциал.
Другой важной темой является влияние российско-китайского военно-технического сотрудничества на отношения между РФ и США. Стоит напомнить, что в момент своего прихода в Белый дом администрация Джорджа Буша рассматривала Китай как наиболее серьезную внешнеполитическую проблему Америки. События 11 сентября 2001 года и то, что за ними последовало, лишь отодвинули этот вопрос, но не сняли его. Можно ожидать, что уже через 10–15 лет проблематика Восточной Азии выйдет на первый план в мировой политике, оттеснив доминирующую сейчас ближне- и средневосточную. В этих условиях российское содействие в модернизации китайской военной машины может стать гораздо большим раздражителем во взаимоотношениях Москвы и Вашингтона, чем ядерное сотрудничество РФ с Ираном.
Оказаться между Америкой и Китаем – незавидная ситуация, но к ней необходимо готовиться. Россия не может позволить себе спровоцировать Китай на враждебность. Точно так же не в ее интересах резкое охлаждение отношений с США. Найти безопасный путь в этой ситуации сложно. Как ни парадоксально, центральным пунктом стратегии должно было бы стать содействие дружественным отношениям между США и КНР. В меру своих сил Россия могла бы поощрять готовность Вашингтона и Пекина к многосторонним усилиям в Северо-Восточной и Центральной Азии. Достижение окончательного урегулирования в Корее (т. е. объединение страны по германской модели) могло бы стать долгосрочным международным проектом, в ходе реализации которого появилась бы культура сотрудничества. Участие США в работе Шанхайской организации сотрудничества было бы не менее ценно. Что же касается самих поставок оружия и технологий, то для Москвы было бы целесообразно, исходя из собственных национальных интересов, определить для себя пределы сотрудничества с Китаем в этой области. Важно, чтобы Россия оказалась не между Америкой и Китаем, а на равных с ними. Корректировать политику под внешним давлением – это не только унизительно, но и опасно.
Дмитрий Тренин
